Думаю, важность данного вопроса для удержания идеи безусловного личного, списочного предопределения всем очевидна. Если Бог предопределил заведомо ограниченный список спасенных, то безусловно слова "хочет всем спастись" и "умер за грехи всего мира", и "привлеку к себе всех" и другие им подобные не могут приниматься буквально за всех людей. Но должны пониматься как "за всех избранных", "за все группы людей", "за все народы". То есть, лишь в смысле отрицания экслюзивности Израиля.

Итак, за кого умер Христос? Казалось бы, ответ очевиден: "за всех". Однако, простой, казалось бы, вопрос делается достаточно сложным, если люди не хотят, чтобы Божие желание и реальность расходились.

Мы должны понять Августина: Бог – абсолютный Суверен над своим творением. Нет такой вещи как свобода, которая могла бы нарушить Божие желание. Бог не может хотеть чего-то и это не сбудется. Это принципиальный момент, который необходимо уяснить. Все остальное держится на этом принципе как тело, на скелете. Исказить учение о благодати — значит вырвать сердце из христианства. Умалить полный суверенитет Бога над творением значит в еще полуязыческие времена империи дать основание для возврата к неполноценным богам.

Однако, суверенитет Бога не нуждается в утверждении. Будучи существенным аспектом Его существа и личности, он никоим образом не является условным. Чтобы суверенитет Бога был реальным он не нуждается в своем существе и действовании ни в факте, ни в способе избрания. Бог суверенен, независимо от того, избирает Он или не избирает... избирает ли Он некоторых или всех... является ли избрание условным или безусловным. Ни факт избрания, ни способ избрания, ни степень избрания не влияют на факт суверенитета Бога, а предположение о том, что безусловное избрание необходимо для сохранения суверенитета Бога, является богословской уловкой, которая на протяжении многих поколений использовалась, чтобы поставить вопрос ребром.

Слово "любовь" в работах Августина о предопределении почти не встречается. Тогда, как в Новом Завете оно второе по частоте употребления после слова "вера". У Исаака Сирина, слово "любовь" наоборот, встречается чаще других. И его взгляд на искупление доходит до противоположной крайности – спасение всех без исключения, хотя и для некоторых через очистительные страдания. Но это лишь мои спекуляции. Вернемся к фактам.

А факты говорят о том, что, защищая Божий суверенитет и безвозмездную благодать от ереси Пелагия, Августин приходит к неутешительным выводам для большей части человечества – для них Христос не умер. Наш современник, игумен Петр Мещеринов говорит: "И в истории Церкви очень характерный ведь был спор — условно Флаций vs Меланхтон (то есть это и раньше всё было, но тут как-то особо ярко). Флаций говорил, что человек — wie ein Klotz, как колода: вообще ничего даже и пожелать сам от себя не может (в области веры). Меланхтон возражал, что ну что-то хоть должно быть: хоть ответ человека на призывающую его благодать — это и Писанию соответствует: "если хочешь" в Писании всё время встречается. Точку зрения Меланхтона [в протестантской середе] обозвали "синергизмом" и осудили в "Формуле согласия". Но это точно противоречит Писанию и здравому смыслу. Вера от Бога; аминь. Но и желание веры — тоже от Бога. Тоже аминь. И принятие веры, данной Богом, тоже от Бога... ну хорошо, аминь, но уже условно. И желание такого принятия от Бога. И даже подумать о том, чтобы пожелать этого, тоже от Бога... подождите-подождите — а чего же вы мне тогда заповеди суёте, и вечной мукой грозите за их неисполнение?.. То есть извечная человеческая проблема: вовремя остановиться. Я вот думаю: почему Писание полно антиномий, и не утруждает себя объяснениями, как их понимать? "Подставь другую щёку" и "если Я сказал худо, что ты бьёшь Меня?" (то есть явное предъявление претензий)... и это сплошь и рядом. Почему? Потому что человек всё время "проскакивает" "золотую точку"; и в силу своей падшести не может понять, ни что она есть, ни где она находится".

Какие же библейские аргументы предъявляют последователи точки зрения на ограниченное искупление Августина? В нашей, православной среде нет необходимости утверждать истинность доктрины потенциальной универсальности жертвы Христа. Также, целью данной работы не является полемика с кальвинистами. Поэтому, сделаем лишь несколько коротких выписок из такой полемики упомянутого ранее Роберта Шэнка с выразителем идеи ограниченного искупления Августина и ранних апологий Проспера американского теолога – кальвиниста, профессора Джона Мюррея.

В своей работе: "Redemption Accomplished and Applied" 1955г. Мюррей пишет: "Если некоторые из тех, за кого было совершено искупление, погибают вечно, то само искупление не является эффективным".

Роберт Шэнк, отвечает на данный аргумент так: "На это можно ответить, что это не более верно, чем то, что проповедь Евангелия, обращенная ко всем, является неудачной, потому что некоторые отказываются... или что Иисус потерпел неудачу, потому что Он желал собрать к Себе всех сынов Иерусалима, но они не захотели этого... или что Бог потерпел неудачу, потому что весь день Он простирает руки к мятежному Израилю, но они отказываются. Аргумент Мюррея лишен основания".

Мюррей выдвигает новый аргумент, показывающий что слово "все", "всё" не обязательно имеет универсальную характеристику, но может быть парциальным: "Когда Павел говорит, что "все было ему позволительно" (1 Кор. 6:12; 10:23), он не имел в виду, что все мыслимые вещи были ему позволительны. Для него не было законным преступать заповеди Божьи". То есть, не все вещи буквально.

Шэнк отвечает на это: "Конечно, мы можем только согласиться, что "все" в этих случаях не означает "все" точно так же, как утверждение, что "с Богом нет ничего невозможного" не означает, что с Богом все возможно (например, Бог не может солгать, потерпеть неудачу, умереть или быть безнравственным, обманутым или побежденным). Но предлагать эти отрывки, как каким-то образом относящиеся к отрывкам об искуплении "всех людей", нам кажется странным аргументом. Не нужно долго читать апологетов кальвинизма, чтобы понять, что они прибегают ко всевозможным хитроумным интерпретациям и средствам в попытке укрепить свое зыбкое богословие".

Мюррей продолжает утверждать: "Такие слова, как "мир" и "все", и такие выражения, как "каждый" и "все люди", не всегда означают в Писании всех представителей человеческого рода. Например, когда Павел говорит о неверии Израиля: "Если же падение их — богатство миру, и оскудение их — богатство язычникам, то тем более полнота их" (Рим. 11:12), должны ли мы полагать, что он имел в виду, что преступление Израиля принесло богатство, о котором он говорит, каждому человеку, который был, есть и когда-либо будет в мире? Такое толкование было бы бессмыслицей. Тогда слово "мир" должно было бы включать Израиль, который здесь противопоставляется миру. И это неправда, что каждый представитель рода человеческого обогатился после падения Израиля. Когда Павел использовал здесь слово "мир", он имел в виду языческий мир, противопоставленный Израилю. Контекст делает это предельно ясным. Таким образом, мы имеем пример того, что слово "мир" используется в ограниченном смысле и не означает всех людей по распределению".

Шэнк возражает ему: "Мюррей считает, что, поскольку Павел использует слово "мир", ограничиваясь исключением Израиля из его понимания, мы вправе предположить, что не все язычники охвачены им, несмотря на его признание, так что "когда Павел использовал здесь слово "мир", он имел в виду языческий мир в отличие от Израиля". Его утверждение, что "неправда, что каждый представитель рода человеческого обогатился в результате падения Израиля", отражает его неспособность считаться с различием между тем, что является потенциальным, и тем, что становится реализованным. Его утверждение рушится перед лицом того факта, что точно такой же коллективный, универсальный способ процедуры, указанный здесь в отношениях Бога с язычниками, имеет место и в Его отношениях с Израилем: корпоративное избрание потомков Авраама-Исаака-Иакова, с его потенциальными привилегиями и благословениями, не принесло выгоды многим в Израиле; но этот факт никоим образом не отменяет завет, не порочит избрание и не изменяет его корпоративную природу, охватывающую всех потомков".

Мы видим, что это словесное жонглирование, это буквоедство никогда не приведет нас к победе той или другой стороны. Но применим дух христианства – любовь, как лакмусовую бумажку: можем ли мы сказать, что Бог любит тех, кого он не предопределил к спасению, а потому они идут в ад, по Его справедливости? Если честно? Нет. Могу ли я любить Бога, который отправил в ад мою жену и детей, потому что не предопределил их для спасения? Нет, такого бога можно бояться, перед ним раболепствовать, пресмыкаться – но любить – никогда. Такого бога можно только искренне ненавидеть. Уверен, что среди культовых сатанистов немало бывших кальвинистов. Для меня это совершенно очевидно. Все разговоры таких людей о любви к богу – лицемерие и самообман.

Мне кажется, не будет ошибочным сказать, что искупление действенно для всех людей потенциально, ни для одного человека безусловно (предопределено), и для народа Божьего действенно.

Вышеприведенное утверждение подтверждается в Священном Писании в таинстве ежегодного Дня искупления, отмечаемого Израилем. В древнем Израиле, раз в год первосвященник входил в Святое Святых, чтобы окропить кровью тельца, а затем кровью козла на крышке ковчега и перед ней "и очистит святилище от нечистот сынов Израилевых и от преступлений их, во всех грехах их" (Лев. 16:16). Возложив руки на голову козла отпущения, первосвященник "и возложит Аарон обе руки свои на голову живого козла, и исповедает над ним все беззакония сынов Израилевых, и все преступления их, и все грехи их, и возложит их на голову козла, и отошлёт с нарочным человеком в пустыню" (ст. 21), чтобы он отнес их в пустыню. Цель этого постановления заключалась в том, чтобы "очищать сынов Израилевых от всех грехов их однажды в году" (ст. 34). Новый Завет, особенно Послание к Евреям, раскрывает перед нами богатую символику этого таинства, типичную для Христа и искупления, совершенного "однажды к концу веков" через принесение нашим Господом Себя в жертву раз за всех навеки. Сейчас мы не можем подробно останавливаться на чудесах святой истины, заложенной в этом таинстве. Только отметим, что искупление было совершено за все грехи всего народа Израиля без исключения. Это было объективное искупление, обеспечивающее блага благодати для всех одинаково, в которое люди могут войти как личности только по личной вере. Блага искупления, милостиво предоставленные для всех, не были дарованы всем людям или кому-либо персонально по "предопределению" без причины или случайным образом. Хотя искупление было совершено за грехи всего народа, оно не имело силы для нераскаявшихся в народе.

Именно так, в раз и навсегда установленный День искупления, Спаситель мира принес Себя в жертву умилостивления за грехи всего мира, совершив вечное искупление, которое действует для всех кающихся верующих и только для них. Еще раз повторю данный тезис: искупление действенно для всех людей потенциально, ни для одного человека безусловно (предопределено), и для народа Божьего действенно.

Доктрина ограниченного искупления (ограниченного произвольным указом Бога) является позором для Спасителя мира и порочит величие Того, Кто однажды стоял в старом Капернауме и провозгласил: "Я есмь хлеб живой, сшедший с небес: кто будет есть хлеб сей, будет жить вовек; а хлеб, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира". Ошибочная доктрина ограниченного искупления ставит под сомнение величие Того, Кто за несколько дней до Своего распятия стоял в старом Иерусалиме и сказал: "И Я, вознесшись от земли, привлеку к Себе всех".

Мы видели и свидетельствуем, что Отец послал Сына быть Спасителем мира.

И Он есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира.

Ибо один Бог и один посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус, предавший Себя для искупления всех.

Мы можем подытожить святыми словами святого апостола:

"Свидетельство сие состоит в том, что Бог даровал нам жизнь вечную, и сия жизнь — в Сыне Его. Имеющий Сына (Божия) имеет жизнь; не имеющий Сына Божия не имеет жизни". (1 Ин. 5:11-12) и красивой цитатой Роберта Шэнка:

"Как жизнь есть только в Сыне, так и избрание только в Сыне, Который есть наша жизнь (Кол. 3:4) — Путь, Истина и Жизнь, кроме Которого никто не приходит к Отцу (Ин. 14:6) — Сын, Который является единым Посредником между Богом и людьми, живым заветом благодати и примирения, Избранным, Избирающим Богом и Самим Избранием, Который сказал: "Пребудьте во Мне, и Я в вас".

От себя добавлю: "Ты бо еси Приносяй и Приносимый, и Приемляй и Раздаваемый, Христе Боже наш, и Тебе славу возсылаем, со Безначальным Твоим Отцем, и Пресвятым, и Благим, и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь"