✟ Virtus et Gloria

Самодвижность

Определенного уровня «самодвижности» я достиг через год-полтора упражнений. Напомню, что в теории Иисусовой молитвы выделяются три стадии. Словесная, умная и сердечная.

На первой стадии благодать еще не действует, а человек усилиями трудится над произнесением молитвы вслух: шепотом или в голос, если один. Потом молитва становится умной, то есть произносится умом без слов. На этой стадии разделяют умную самодвижную и умную деятельную молитву. Умная самодвижная уже, считается, течет с помощью Божией, однако еще не полностью благодатна.

Вот на этой стадии я и закончил самоспасение. Вернее, Господь остановил. Я получил сильнейший невроз, который длился с разной интенсивностью 18 лет. Вы думали, долго болеть это сколько? Интенсивно, в полную силу? Неделю? Две? Месяц? А как насчет 18 лет? Без единого дня перерыва. На антидепрессантах, транквилизаторах, почти с полной потерей работоспособности. Со страхом, охватывающим все существо. С бессонницей по 3-4 дня. Я лежал во всех больницах, обращался ко всем врачам, пробовал все, что только можно запить водой — ничего не помогало. Никто не мог поставить диагноз. Никто не мог дать никакого облегчения, не говоря уже о выздоровлении.

Оглядываясь назад — как я это прошел? Как остался жив? Только Господь, это совершенно очевидно. Как не потерял веру? Он был всегда рядом. Мы не можем знать, почему Он действует так, а не иначе. Значит столько времени было нужно, чтобы отвести меня от пропасти мистики. Такое количество страданий нужно было, чтобы отбить охоту самоспасаться.

Итак, что же такое самодвижная умная молитва? Для начала скажу, что участие Бога в такой молитве нулевое. Его там нет от слова совсем. От частого повторения молитвы или любой короткой словесной формулы мозг входит в такое состояние, что постоянно генерирует теперь эти слова, сам, без принуждения.

Я сидел в кинотеатре, под шум взрывов, стрельбы и погони и вдруг почувствовал, что внимание в области сердца и там тихонько идет молитва: «Господи Иисусе Христе...». Тогда я осознал, что молитва движется сама. У меня были кое-какие проблемы с усталостью, но на фоне этой самодвижности они ушли. Я стал чувствовать себя лучше. Никаких тревожных звоночков не было. Сейчас я понимаю, что бедный мой мозг от переутомления перешел в фазу последней повышенной работоспособности, задействовав все доступные резервы.

И во время очередной такой молитвы в комнате на коленях, как всегда со вниманием в сердце, это произошло. Не хочу описывать, что именно. Даже сейчас, когда прошло уже почти 20 лет. И я не хочу это вспоминать.

В общем, самодвижность — это просто мозг, который завели, как игрушечного зайчика, который бьет по барабанчику. Никакой благодати, никакой божественной помощи в этом нет. Это просто естественная функция мозга. Который, конечно, входит в крайне опасный режим чрезвычайного энергопотребления без возможности отдохнуть. Поэтому тех, кто достиг более высоких состояний и не сломался на этой стадии, совсем немного. Высокие трактаты зовут нас сладостью богообщения. Всей своей «теплотой из бани» и «духами матушки».

Но давайте посмотрим на более высокие стадии самодвижности, которые по Божией милости я изучаю теоретически.

Виктор Бойко:

«В классической же йоге акцент переносится с обычного и понятного принципа «я делаю всё лично, от начала до конца», на «я создаю условия для самонастройки»». [1]

Это именно то, что делают аскеты — очищают сердце, туда якобы приходит Господь, и уже Сам начинает внутри действовать.

«Итак, йога — систематическое действие, стимулирующее движение системы к порядку более высокого уровня, на каком-то этапе этого процесса возможна спонтанная внутрипсихическая коммуникация личности и системного разума». [2]

Так мы можем сказать в общих чертах, что внутреннее я, высшее я, настоящее я — это какая-то область нашей психики, которая высвобождается в результате ослабления интеллектуального контроля. Безусловно, в каждой мистической системе происходит встреча с таким разумом. Разбираться конкретно, с чем именно происходит встреча, кто или что именно начинает коммуникацию с нашей психикой и т.д. мне не интересно, да это и бесперспективно. Пусть в этом разбираются на Афоне и на Тибете. Мы, христиане, имеем Христа Иисуса, Господа нашего в храмах своего тела, и приносим Ему духовные жертвы через то поклонение, которое Он сам заповедал нам чрез своих апостолов: через «веру, действующую любовью». Все остальные формы поклонения пусть соединяют с кем угодно, даже если они при этом произносят имя Христа.

Бойко продолжает:

««Кухня» психосоматики в подавляющей части недоступна сознанию и не может им контролироваться, процессы такого ранга христианские мистики именуют самодвижущимся. При самонастройке система, с которой снят груз повседневного волевого принуждения, постепенно приходит в себя, это видно, что называется, невооруженным глазом, в противном случае кто бы стал заниматься йогой? Уже через год-два все в теле человека и его жизненном пространстве встает на свои места, разбирается наилучшим образом, словно этим руководит некто всезнающий и незримый. Ничего сверхъестественного в этом нет, бессознательная часть психики, где находится вся информация о субъекте и сосредоточен так называемый полный (системный) разум, постепенно корректирует восприятие и поведение Я, освобождая их от погрешностей и деформаций, свойственных прежнему, неочищенному и «перегретому» сознанию». [3]

Это «вселение» благодати происходит, когда исихасты заставят разум умолкнуть. Не сразу. Как пишет Бойко: «По началу это не свойственно обычному «неочищенному и «перегретому» сознанию». Многие наши православные братья склонны везде видеть бесов. Бесы, конечно, и в йоге. Именно они дают все ощущения, световые явления, переживания и прочее. Про эту область я ничего не знаю. Я склонен относить все это нашему естественному биологическому процессу. Наш мозг, наша психика настолько удивительны и сложны, что их работа, формы действия и бездействия поистине могут быть удивительны. Безусловно, есть мир невидимый, духовный. Однако, в случае с психофизическими практиками, когда адепт не имеет намерения вступать в коммуникацию с тем миром, то я вполне допускаю, что ни с какими бесами он не общается, а развивает свою психику, как развивают спортсмены своё тело.

Читаем Бойко дальше:

«А далее сработал принцип действия не действием. Вот его суть: устройство реального мира таково, что ко многим результатам (изменениям) человек не в состоянии прийти путем последовательных операций. Желая самосовершенствоваться, мы сразу утыкаемся в противоречие: если даже ясно, что и в какую сторону надо изменить, непонятно, кто и как будет делать это. Каким образом я могу улучшить себя? Как психосоматика, частью которой является моя давно сложившаяся личность, может стать иной? Кто ее изменит? Кто знает, что и как следует менять, может быть, Я? Но ведь именно из-за ошибочных представлений Я и его ущербного поведения, на этих представлениях основанных, и возникает то плачевное состояние, с которым приходится разбираться. Чтобы изменения оказались действительно необходимыми и безошибочными, их должна произвести некая умная и все обо мне знающая сила со стороны.

Трансформация посредством йоги, принципы которой описал Патанджали, возможна только в русле «действия не действием». Собственно говоря, именно мягкое управление исходными условиями, в результате создания которых система сама по себе срабатывает в полезном ей, а, следовательно, и мне, направлении и есть йога. Любая физическая либо ментальная деятельность, от начала до конца построенная на личных усилиях, самоконтроле и происходящая в обычном состоянии бодрствования йогой не является!» [4]

Вот вам и благодатная самодвижность. В нашем организме, теле и психике включаются механизмы непроизвольных изменений. Психосоматические практики дыхания, внимания, концентрации, повторения мантро-молитв, в дополнение к напряженному эмоциональному разогреву, депривации сна, речи (безмолвие), социальной коммуникации, получения пищи — все это создает в адепте необходимые для такого «самодвижного» процесса условия.

Завершая размышления о «самодвижности» в йоге Бойко пишет:

«Речь идет только о создании и сохранении специальных условий в сознании и теле, что запускает самонастройку (процесс самосовершенствования), протекающую вне сферы восприятия и компетенции разума. Я нахожу, готовлю, кладу в рот, пережевываю и глотаю пищу (мое сознательное действие), но переваривается и усваивается она автономно (действие полностью бессознательное), за это отвечают механизмы, неизмеримо более древние, нежели Я-сознание. Чтобы процесс пищеварения был безупречным, нужно только одно: не мешать ему! Подлинная йога всегда была и остается искусством косвенной, но никак не прямой регулировки! Я лишь создаю условия для того, чтобы психосоматика сама привела себя к свойственному ей порядку!»

В другой книге Бойко оценивает православную «самодвижность»:

«Когда разбиралась практика асан, шла речь о принципе «у-вэй», о «действии недействием». Собственно говоря, этот принцип реализуется в любой медитативной технике, будь это «чидакашадхарана» или Иисусова молитва. Человек создает условия для того, чтобы включился и пошел естественный процесс. Создание таких условий, как и выбор метода, — прерогатива человека. Но когда процесс начался, человеку и его желаниям больше здесь делать нечего. [5]

Вот как говорит об этом святой Игнатий Брянчанинов:

«В молитве Иисусовой есть два главнейших периода. В первом молишься при одном собственном усилии. Божья благодать несомненно присутствует, но не обнаруживает себя. Во втором периоде благодать обнаруживает свое присутствие и действие, соединяя ум с сердцем, доставляя возможность молиться непарительно (безусилия, как бы само собой — В. Б.). Молитва первого периода — трудовая, деятельная, второго — благодатная и самодвижная».

Святые отцы категорически настаивают на том, что высшее состояние и благодать Божия не приобретаются собственным усилием!» [6]

Таким образом, выводы однозначные. В процессе работы со своей психикой наступает момент, когда включается то, что производит в тебе перемену, и действуешь ты уже не сам. И православные йоги сначала большими техническими усилиями раскручивают маховик, но затем он уже крутится «благодатно».