ГЛАВА 2.21
Бог справедлив, когда Он отвергает некрещеных младенцев как в этой жизни, так и в следующей из-за первородного греха.
Но если мы смиренны сердцем, нас не смутит непостижимая глубина этого различения Божьего. Мы должны только верить твердой и непоколебимой верой, что все Божьи суды справедливы, и не желать знать то, что Он хотел сохранить в тайне. Там, где мы не можем исследовать причину Его суждения, мы должны довольствоваться знанием того, кто Он такой, что судит. Хотя наша проблема не настолько темна, чтобы мы вообще ничему не могли из нее научиться. Мы должны только спокойным взором благоразумного ума рассматривать то, что мы способны знать. Например, давайте поразмыслим над этим. Среди язычников, среди евреев, среди еретиков, а также среди православных христиан, много умирает детей, которые явно, насколько позволяет их собственная воля, не сделали ни добра, ни зла! Но нам говорят, что на них лежит приговор, который человеческий род получил за грех Адама, нашего первого отца. И строгость этого приговора, который не смягчается даже в отношении детей, доказывает только то, насколько тяжким был этот грех. Если бы дети не страдали от отсутствия крещения, тогда также мы бы больше не верили, что никто не рождается невинным. И нет причин жаловаться на то, что смерть приходит для них слишком рано, потому что как только смертность вторглась в нашу природу через грех, каждый день нашей жизни был отдан ей. Были бы основания для недовольства, если бы было время, когда человек вообще не мог умереть и, таким образом, можно было бы сказать, что он обладает ограниченным бессмертием. Но ни в один момент наша тленная природа не участвует в нетлении до такой степени, чтобы, рождаясь для смерти, она не всегда была подвержена разложению. Начало жизни – это начало смерти. Как только мы достигаем совершеннолетия, мы начинаем приходить в упадок. Когда к нашему возрасту добавляется промежуток времени, это не дополнение, приводящее к состоянию стабильности, а простая форма перехода к смерти. Следовательно, если существо бренно с момента своего зарождения, то в какой бы день оно ни скончалось, оно не погибает вопреки закону смертности. Оно никогда не овладевает жизнью настолько полно, чтобы не оказаться в пределах досягаемости смерти. И, хотя смертность всего человечества произошла из одного источника, все же наша тленная природа разрывается на части не одним, а многими видами немощи. Болезни, несчастные случаи угрожают не только годам, месяцам или дням нашего человеческого существования, но и каждому часу и каждой минуте. Нет такого вида смерти, такого способа покинуть этот мир, который не постиг бы какую-то часть смертного человечества. Ибо на детях Адама остается тяжелое иго со дня их выхода из чрева матери до дня их погребения в матери.