Пелагий и благодать

Бретонский монах Пелагий, чей аскетизм сделал его популярным среди городской знати, вступил в дискуссию, которая продолжалась с 404 по 405 год, в ответ на фразу из «Исповеди» Августина, которую он услышал, сказанную родственнику Августина, приехавшему в Рим: «Da quod iubes et iube quod uis» — «Дай, что повелеваешь, и повелевай, что хочешь». Против выраженной в этой молитве идеи Иппонийского епископа о слабости человеческих усилий, которые во всех отношениях подчинены всемогуществу божественной инициативы, Пелагий стремится защитить совершенно противоположную теорию, в которой он признает реальные способности человеческой природы, настолько, что они могут позволить человеку жить свято даже без помощи благодати. Затем он также письменно развил свою концепцию взаимоотношений между природой и благодатью в переписке и в тщательной экзегезе Павловых посланий. Кстати, наша группа первая перевела главный труд Пелагия на русский.

Сущностное содержание антропологического и нравственного учения Пелагия соответствовало бы сочетанию стоических и библейских идеалов, сплавленных в теологию творения. Человек, созданный Богом, получает от Него полную свободу, которая выражается в равной возможности выбора между добром и злом. Даже падший человек не лишен этой полной свободы.

Таким образом, ему удается избежать склонности ко злу и, следовательно, участи, которая впоследствии была уготована для потомков Адама-отступника. Поскольку грех, таким образом, может только присутствовать, но не реализовываться, польза и необходимость крещения больше не являются необходимым. Если оно и дается взрослым ad remissionem peccatorum, то символически. Прежде всего, из сказанного выше можно сделать вывод о том, что если и трудно привести поддающиеся проверке примеры, то, по крайней мере, возможно, чтобы человек жил без греха, хотя ему и нужна Божья благодать для более удобного совершения того или иного действия.

Это очень похоже на учение Феодора:

  1. Человек от природы (даже после грехопадения) добр и может сам творить добро и стремиться к нему. А Бог лишь помогает человеку легче совершать это добро.
  2. Крещение лишь семя (потенция) вечной жизни, которую человек развивает своими усилиями.

Такой взгляд полностью впитан православием. Случай с Корнилием в экзегезе «Беседы с Мотовиловым» и приведенном ниже отрывке из писаний Симеона Нового Богослова ярко иллюстрирует это учение: Корнилий сам, по своей воле и силе, соблюдал заповеди и стремился к Богу, поэтому Бог дал ему дар Духа. Однако, Церковь четырьмя соборами отвергла это учение. Я приводил выдержки из них выше. Святые Августин, Илларий Арелатский, Проспер, Фульгенций — решительно, подробно и несомненно разрушили ересь Пелагия, Целестия о свободе и благодати.

Однако, через 500 лет после всех этих событий знаковый святой нашей Церкви продолжает выражать эти ереси:

«Корнилий — муж благоговен и бояйся Бога со всем домом своим. Не себя только одного держал он в страхе Божием, но и всех, живущих в доме его, научил бояться Бога. И сие добро есть и приятно пред Богом (1 Тим. 2:3), да печется всяк не о том одном, что ему собственно полезно, но и о том, что полезно всем, живущим вместе с ним.

Таким образом, сотник оный, прежде чем научен был Апостолами, уже исполнял заповедь апостольскую, которая повелевает: «Никтоже своего си да ищет, но еже ближняго кийждо» (1 Кор. 10:24). Творил он также и милостыни многи, и Богу молился день и ночь; и таким образом, прежде чем уверовал, явно исполнял заповедь Господа нашего и Бога, которая повелевает: «Бдите и молитеся, да не внидете в напасть» (Мф. 26:41), и еще: «Просите, и дастся вам; ищите, и обрящете; толцыте, и отверзется вам» (Мф. 7:7).

Видишь, что делал этот неверующий еще во Христа и почти язычник? Не слышал еще он слова благовестия, а уже усердно исполнял заповеди евангельские, прежде чем научен им был от кого-либо. Просил он посредством благоговеинства, и получил; искал посредством милостыни, и нашел; толкал посредством поста и молитвы, и отверзалось ему».

В этом комментарии «прекрасно» все. Здесь и исполнение заповедей без веры и благодати. И страх Господень как результат свободного выбора, которому один человек может научить другого. Это такое краткое пелагианско-несторианское credo.

Приведем на этот счет мнение святого IIX века, прославленного у нас под именем Беда Достопочтенный. Он пишет:

«Не добродетелями достигают веры, а верой — добродетелей, как разъясняет блаженный папа Григорий. Ибо Корнилий, говорит он, чьи милостыни еще до крещения удостаиваются похвалы, свидетелем которой становится ангел, не от дел пришел к вере, а от веры к делам. Если он не веровал в истинного Бога еще до своего крещения, то кому он молился? Или каким образом услышал бы его всемогущий Бог, если бы он не просил у Него совершенствоваться в добре? Следовательно, он знал Творца всего, Бога, но пребывал в неведении относительно Воплощения Его всемогущего Сына. Имел веру тот, кто молитвами и милостынями смог угодить Богу, и добрыми делами своими заслужил того, чтобы ему было даровано совершенное познание Бога и вера в таинственное Воплощение Его Единородного Сына — ведь он был удостоен таинства крещения. Итак, верой он пришел к делам, а делами был укреплен в вере».

Никто, думаю, не будет спорить, даже пелагиане, что вера — дар Божий. Таким образом, дар веры предшествовал делам Корнилия.

И давайте сравним с тем, что есть христианство, то есть учение, в котором Христос действительно главный элемент уравнения. Спаситель, а не второстепенный помощник. Святой Проспер Аквитанский пишет:

«Ибо нас мало беспокоит глупая обида тех гордецов, которые утверждают, что свобода воли отменяется, если мы говорим, что начало, продвижение и совершенное постоянство в добродетели — все это дары Божьи. По своей воле мы молимся, однако Бог послал Своего Духа в наши сердца, взывая: «Авва, Отче». По своей воле мы говорим, но если наши слова благочестивы, то не мы говорим, а Дух Отца нашего говорит в нас. По своей воле мы творим свое спасение, но Бог действует в нас и хотением, и действием. По своей воле мы любим Бога и ближнего, но любовь — от Бога, изливается в сердца наши Духом Святым, Который дан нам.

То же самое мы говорим о вере, о терпении в страданиях, о супружеском целомудрии, о девственной чистоте и обо всех добродетелях без исключения: «Мы исповедуем, что им не было бы места в наших сердцах, если бы они не были нам даны, и что свободная воля, принадлежащая природе человека, всегда остается в природе, но ее качество и состояние изменяются через Посредника Бога и человеков, — человека Христа Иисуса, Который отвращает нашу волю от зла и побуждает ее желать добра; тогда, пробужденная восторгом, очищенная верой, воскресшая надеждой, воспламененная любовью, она подчиняется свободному рабству и отказывается от порабощающей свободы»».

Таково было кафолическое, апостольское, соборное учение Церкви когда-то.

Суммируя, мы можем сказать, что современное учение о благодати в православной церкви является смесью ересей Пелагия, Целестия, Нестория, Феодора, впитавшее в себя языческие представления неоплатонизма и оккультных психофизических практик востока.

Вы скажите, что это слишком, что это, дескать, кощунство, богохульство и прочее. А когда в следующий раз вам будут надевать котелок преподобного Серафима на голову, вы что скажете? Что это народоверие? Нет, теперь отдавайте отчет в том, что это и есть сердце православного богословия — в котелке энергия Бога, поэтому котелок сам Бог! И надевая его себе на голову, вы приобщаетесь божественной энергии, которая вас обоживает.