В отправленном после Собора письме другу Пелагий представил итоги Собора неточно:

от имени епископов он оправдал собственное высказывание в такой форме,

в какой оно не встречается в соборных деяниях

30. 54. Я не умолчу и о тех событиях, которые последовали за этим судом, поскольку они еще больше усиливают [наше] подозрение [по отношению к Пелагию]. В наши руки попало некое письмо [1], написанное, как говорят, самим Пелагием какому-то пресвитеру, его другу, который, как следует из самого этого письма, благожелательно увещевал Пелагия, чтобы тот не подал кому-либо повода для отпадения от тела Церкви. И в нем среди прочего, — поскольку вставлять сюда все письмо было бы долго, да это и не нужно, — Пелагий говорит: «Приговор четырнадцати епископов подтвердил наше определение, в котором мы сказали, что человек может быть без греха и легко соблюдать заповеди Бога, если захочет»; и далее он говорит: «Этот приговор преисполнил смущением противоречащие [нам] уста и привел к разделению внутри всего сообщества умышлявших зло». Итак, — написал ли это письмо действительно сам Пелагий, или оно было кем-то сочинено под его именем, — кто не видит, как заблуждение здесь хвалится, словно победой, тем судом, на котором оно было побеждено и осуждено? Причем Пелагий здесь поместил свои слова в том виде, в каком их можно прочесть в его книге, называющейся «Книга глав», а не в том виде, в каком они были представлены в качестве обвинения на суде и повторены также в его ответе. Дело в том, что те, кто подали обвинение, не знаю уж, по какой небрежности, пропустили одно слово, которое вызывает немалый спор. Ведь, как они написали, Пелагий говорил, что «человек может быть без греха, если захочет, и соблюдать заповеди Бога, если захочет» [2], а о легкости здесь ничего не сказано. Далее, сам Пелагий, отвечая, заявил: «Мы [действительно] сказали, что человек может быть без греха и соблюдать заповеди Бога, если захочет» [3]. Вот, и он также не сказал «легко соблюдать», но сказал только «соблюдать». И в другом месте, среди тех положений, о которых меня спрашивал Иларий и по поводу которых я написал ему ответ, обвинение выражено так: «Человек может быть без греха, если захочет» [4]. А сам Пелагий ответил на это так: «О том, что человек может быть без греха, уже было сказано прежде» [5]. Так что и здесь ни обвинители, ни отвечавший не добавили слово «легко». Также выше, в рассказе святого епископа Иоанна, он вспоминает и говорит так [6]: «Они [7] настаивали и утверждали, что [Пелагий] — еретик, ведь он говорит, что человек может быть без греха, если захочет [8]. И когда мы спросили об этом [Пелагия], он ответил: «Я сказал так не в том смысле, что человеческая природа получает [способность] быть безгрешной, а я сказал в том смысле, что тот, кто захочет трудиться и подвизаться ради собственного спасения, чтобы не грешить и исполнять заповеди Бога, — он получает такую способность от Бога». Тогда некоторые стали перешептываться и утверждать, будто Пелагий заявляет, что это может совершиться без благодати Бога; выразив порицание по этому поводу, я сослался на то, что апостол Павел, много потрудившийся, все же говорит, что [это произошло] не по его силе, а по благодати Бога: Я потрудился больше всех других; не я, но благодать Бога со мной [9]», и прочее, что я уже упомянул выше.

Пелагий в письме другу распространяет ошибочное представление о том,

что человек «легко» может стать безгрешным;

при этом он вообще не упоминает о благодати,

хотя именно благодаря этому упоминанию он был оправдан на Соборе

30. 55. Тогда как же нам следует понимать то, что в этом письме [еретики] дерзнули похвалиться? Они хвастаются тем, что убедили четырнадцать судивших епископов не только в [наличии у человека] способности не грешить, но даже в легкости этого, в точности как написано в «Книге глав» Пелагия. Однако, хотя это [высказывание Пелагия] много раз включается в [соборные] деяния и повторяется в них, в деяниях нигде не обнаруживается этого [слова «легко»]. Разве это слово не противоречит даже защите и ответам самого Пелагия? Ведь и епископ Иоанн сказал, что Пелагий, когда отвечал перед ним, хотел дать понять, что может не грешить тот [человек], который захочет трудиться и подвизаться ради собственного спасения [10]; и сам Пелагий, уже участвуя в тех действиях, которые описаны в [соборных] деяниях, и защищая себя, сказал, что «человек может быть без греха благодаря собственному труду и благодати Бога» [11]. Итак, как же это совершается «легко», если [человек] трудится, чтобы это совершилось? Ведь, как я думаю, любой здравомыслящий человек вместе с нами признает, что где есть труд, там нет легкости. Однако письмо, полное плотской напыщенности и превозношения, летит вперед; [обнародование] деяний задерживается, а письмо стремительно опережает их и раньше их попадает в руки людям. И в результате этого начинаются разговоры, будто четырнадцать восточных епископов одобрили не только то, что человек может быть без греха и исполнять заповеди Божии, но даже то, что он может «легко» их исполнять, причем без всякого упоминания о помощи Бога, но просто — «если захочет». В таком случае, конечно же, остается скрытой в молчании благодать Бога, ради защиты которой велась упорнейшая борьба [противниками Пелагия], и при чтении письма видна только несчастная человеческая гордость, обманывающая саму себя, выставляя себя победительницей. Разве епископ Иоанн не именно по этому поводу, как он сам сказал, выразил порицание, чтобы затем Божественными свидетельствами, словно тремя ударами молний [12], сокрушить гигантские горы, воздвигнутые против превосходства небесной благодати? Разве у него и вместе с ним у других епископов, бывших судьями, разум и слух вынесли бы слова Пелагия: «Мы [действительно] сказали, что человек может быть без греха и соблюдать заповеди Бога, если захочет», если бы после этого не последовало сразу добавление: «Ведь такую способность ему дал Бог»? Епископы не подозревали, что Пелагий говорит это о природе, а не о той благодати, о которой они узнали из апостольской проповеди. И дальше [Пелагий] прибавил: «Но мы не сказали, что можно найти кого-то, кто никогда не согрешил бы от юности до старости, а [хотели сказать], что обратившийся от грехов может быть без греха благодаря собственному труду и благодати Бога» [13]. Именно в отношении этого епископы заявили, что это и их мнение, признав правильным ответ Пелагия, что человек с помощью Бога и с [Его] благодатью может быть без греха. Они опасались, что если они отвергнут это [суждение], то окажется, что они наносят оскорбление [уже] не способности человека, а самой благодати Бога.

Епископы на Соборе не определили,

может ли человек полностью освободиться от грехов в этой жизни

или же это произойдет только в Царстве Небесном

Однако [на Соборе] не было определено, когда именно человек может быть без греха, а было лишь решено, что это [вообще] может совершиться при помощи благодати Бога. Не было определено, говорю, был ли, или есть ли, или будет ли из людей, живущих в этой плоти, которая вожделеет вопреки духу [14], из пользующихся уже разумом и решением воли, из пребывающих или в обычном человеческом обществе или в монашеском уединении, хоть один единственный человек, которому уже нет необходимости говорить в молитве не только ради других, но и ради самого себя: Отпусти нам наши долги [15]. [Не было определено], не тогда ли достигнет полного совершенства этот дар [безгрешности], когда мы станем подобны Богу и увидим Его, как Он есть [16]; когда уже не сражающиеся будут говорить: Я вижу другой закон в моих членах, противящийся закону моего ума [17], а победившие скажут: Где, смерть, твоя победа? Где, смерть, твое жало? [18] Эти вопросы, пожалуй, нуждаются в мирном обсуждении, но не между кафоликами и еретиками, а среди самих кафолических [христиан].

Письмо Пелагия его другу, если оно подлинное, свидетельствует о том,

что осуждение им ошибочных мнений во время Собора было неискренним

31. 56. Итак, как же можно поверить, что Пелагий, — если только это письмо принадлежит ему, — истинно исповедал благодать Бога, которая не тождественна ни природе со свободным решением, ни знанию закона, ни одному лишь отпущению грехов, — ту благодать, которая необходима для наших отдельных действий; а также, что он истинно анафематствовал всякого, кто думает нечто противоположное этому? Ведь в этом своем письме Пелагий упомянул о легкости не грешить, как будто судьи одобрили и это слово [«легко»], хотя об этом на суде вообще не вставал вопрос, но при этом не упомянул о благодати Бога, хотя именно благодаря исповеданию ее и прибавлению ее [к своему высказыванию] он избежал кары церковного осуждения.

Пелагий составил записку о своей защите на Соборе и прислал ее Августину;

между этой запиской и текстом деяний имеются различия

32. 57. Есть и другое обстоятельство, о котором мне не следует молчать. Пелагий переслал мне через одного нашего дорогого [19] гиппонского согражданина, служащего диаконом на Востоке, записку о своей защите [20]. В ней Пелагий изложил кое-что иначе, чем это содержится в епископских деяниях. Записанное в деяниях гораздо лучше, тверже и намного яснее защищает кафолическую истину от заразы этой ереси. Ведь когда я читал эту самую записку еще до того как нам были доставлены деяния, я не знал, что [в записке] Пелагий привел те самые слова [21], которыми он пользовался на суде, когда вел свою защиту. Некоторые из различий [между запиской и деяниями] мелкие, поэтому я не придаю им слишком большого значения.

В записке Пелагия не говорится о том, что он анафематствовал ряд высказываний,

которые в соборных деяниях упоминаются как анафематствованные

33. 57. Однако мне доставило неудовольствие, что Пелагий [в записке], как может показаться, сохранил для себя [возможность] защиты некоторых положений Целестия, тогда как в деяниях вполне определенно [выражено], что Пелагий их анафематствовал. Ведь в этой записке он не пожелал анафематствовать те [положения], в отношении которых отверг, что они принадлежат ему, и лишь сказал, что не должен за них отчитываться. Это следующие [положения]: «Адам был сотворен смертным; он умер бы и если бы согрешил, и если бы не согрешил»; что «грех Адама повредил только его самого, а не человеческий род»; что «Закон приводит в Царство [Небесное] так же, как и Евангелие»; что «новорожденные младенцы находятся в том же состоянии, в каком был Адам до преступления»; что «весь человеческий род не умерщвляется посредством смерти или преступления Адама и весь человеческий род не воскресает посредством воскресения Христа»; [что] «младенцы получают вечную жизнь, даже они не принимают крещение»; [что] «если богатые люди после крещения не откажутся от всего [имущества], то, пусть даже они будут совершать что-то, выглядящее добром, это все равно им не зачтется, и они не смогут получить Царство Небесное» [22]. В записке на эти положения он отвечает так: «Все это, даже согласно свидетельству самих этих [обвинителей], сказано не мной, поэтому я не должен за это нести ответственность». А в деяниях в ответ на то же самое он заявляет: «[Все это], даже согласно свидетельству самих этих [обвинителей], сказано не мной, поэтому я не должен за это нести ответственность. Но чтобы удовлетворить святой Собор, я анафематствую тех, кто этого придерживаются или когда-либо придерживались» [23]. Тогда почему в его записке не сказано в точности так же? Поступить так Пелагию, как мне кажется, не препятствовало ничего; для этого не потребовалось бы слишком много чернил, или букв, или времени, или места в записке. Кто тут не подумает, что это было устроено намеренно, чтобы эта записка повсюду распространялась под видом сокращенного изложения соборных деяний? А ведь на ее основании можно предположить, что не уничтожено право защищать любое из этих положений; что они были только предъявлены Пелагию как обвинения и были признаны не принадлежащими ему, однако не были анафематствованы и осуждены.

В записке Пелагия по причине переработки текста недостаточно ясно выражено то,

что сами епископы еще до Пелагия осудили ошибочные высказывания Целестия

и что Пелагий полностью поддержал это осуждение

33. 58. А другие положения из книги Целестия, предъявленные ему в качестве обвинений позже, Пелагий в той же записке собрал все вместе; он не привел по отдельности те два ответа, которые содержатся в деяниях и в которых он анафематствовал эти главы, но после всех вместе глав поместил один ответ. Я мог бы предположить, что так было сделано из-за стремления к краткости, если бы не заметил, что и это вполне относится к тому, что нас беспокоит. Ведь [в записке] он заканчивает [свой ответ] так: «Я вновь говорю, что, даже по свидетельству самих [обвинителей], эти [высказывания] — не мои. Поэтому, как я уже сказал, я не должен за них отчитываться. Что касается тех [высказываний], о которых я исповедал, что они — мои, то я подтверждаю, что они [высказаны] правильно. Что же касается тех [высказываний], о которых я сказал, что они — не мои, то их я отвергаю в соответствии с суждением святой Церкви, говоря «анафема» всякому [человеку], противоборствующему и противоречащему учению святой кафолической Церкви, равно как и тем, кто воздвигли на нас клевету, выдумав ложное» [24]. Последнего кусочка [этого ответа] в деяниях нет [25], но он не имеет отношения к тому делу, о котором мы должны беспокоиться. Пусть, конечно, будут под анафемой и те, кто воздвигли на него клевету, выдумав ложное. Но когда я впервые прочитал [в записке]: «Что же касается тех [высказываний], о которых я сказал, что они — не мои, то их я отвергаю в соответствии с суждением святой Церкви», то я не знал, что это суждение святой Церкви уже вынесено, поскольку [в записке] об этом умалчивается, а деяния я тогда еще не прочитал. В то время я не предположил ничего другого, кроме того, что Пелагий дал обещание относиться к этим главам так же, как и Церковь, которая еще не вынесла своего суждения, но когда-нибудь потом вынесет; и что он собирается отвергнуть главы, которые Церковь еще не отвергла, но когда-нибудь потом отвергнет; и что с этим связано и добавление: «Говоря «анафема» всякому [человеку], противоборствующему и противоречащему учению святой кафолической Церкви». А на самом деле, как свидетельствуют деяния, суждение об этих главах уже было вынесено четырнадцатью епископами, и именно в согласии с этим суждением Пелагий сказал, что он все это отвергает и говорит «анафема» всем тем, кто, имея такой образ мыслей, выступают против [церковного] суждения, которое, как показывают деяния, уже было вынесено. В самом деле, судьи уже сказали: «Что скажет присутствующий здесь монах Пелагий по поводу тех глав, которые были зачитаны? Ведь святой Собор и святая кафолическая Церковь Божия отвергают это». Однако те, кто об этом не знают, если они прочитают записку [Пелагия], могут решить, что дозволяется защищать какое-либо из этих [положений], как будто не было вынесено суждение, что [все] они противоположны кафолическому учению, а также [могут предположить], что Пелагий обещал следовать по этим вопросам не тому суждению, которое Церковь уже вынесла, а тому, которое она только намеревается вынести [в будущем].

Пелагий составил и распространил записку не с той целью,

чтобы в точности сообщить об итогах Собора;

он должен недвусмысленно осудить заблуждения, осужденные в соборных деяниях

Поэтому ту записку, о которой мы сейчас ведем речь, Пелагий писал не с той целью, чтобы стали известными достоверные сведения, содержащиеся в деяниях, а именно, что церковный суд, на котором заседали четырнадцать епископов, осудил все те вероучительные утверждения, посредством которых достигала успеха эта ересь и укреплялась упрямая дерзость. Если Пелагий побоялся оповестить об этом именно так, как действительно обстоит дело, то пусть он лучше исправится сам, а не сердится на нашу бдительность, какой бы она ни была, пусть даже и запоздалой. Если же ложно то, что он побоялся это сделать, и мы, будучи людьми, проявили [чрезмерную] подозрительность, пусть он нас извинит, однако в то же время пусть выступит против тех [утверждений], которые были анафематствованы и отвергнуты в ходе [соборных] деяний, когда слушалось его дело [26]. Если же Пелагий станет снисходительно относиться к этим [утверждениям], он тем самым покажет, что не только раньше придерживался этих [взглядов], но и [теперь] продолжает придерживаться.

Августин просит епископа Аврелия помочь ему в распространении этого сочинения;

оно призвано противостоять любым попыткам неверно представить итоги Собора

34. 59. Поэтому я захотел написать эту книгу к Твоему Почтению [27]; так как речь идет о сложном и важном деле, то, пожалуй, не зря посвященная этому книга получилась [довольно] пространной. Если она не вызовет у тебя неудовольствия, то пусть она сделается известной всем, кому ты сочтешь необходимым, при поддержке твоего авторитета, который гораздо значительнее, чем усердие нашей малости. Тем самым она послужит подавлению суетности и упрямства всех тех, кто полагают, что, поскольку [сам] Пелагий был оправдан, судившие его восточные епископы согласились с теми вероучительными утверждениями, которые христианская истина всегда осуждала и [ныне] также осудила властью четырнадцати епископов, — ведь распространение [этих утверждений] весьма опасно, так как они направлены против христианской веры, а также призывающей и оправдывающей нас благодати Бога. Христианская истина осудила бы и Пелагия вместе [с этими утверждениями], если бы он не анафематствовал их.

Но мы уже [в достаточной мере] проявили к этому человеку заботу по братской любви и достоверно сообщили о нашем беспокойстве как по поводу него, так и о нем самом. Поэтому теперь посмотрим, каким образом можно коротко указать на то, что, даже если Пелагий был оправдан среди людей, — ясно, что это так и произошло, — сама эта ересь, всегда заслуживающая осуждения на Божественном суде, была также осуждена и на суде четырнадцати восточных епископов.