Экзегеза Писания
Это типичное поведение всех оккультистов — облекать свой мистический опыт в слова Писания. Это делают адепты всех течений: Ошо, индусы, Рериховцы, массоны, даоские мастеры, которые проповедуют на западе и т.д. От этого христианами они не становятся. Как же отличить то, что их опыт не соответствуют Писанию. Очень просто на самом деле: посмотреть, как это место понимала Церковь до времени оккупации пустынниками. Итак:
«Поэтому мы, противостоя «закону греха» (Рим.8:2), изгоняем его из тела, вселяем ум управителем в телесный дом и устанавливаем с его помощью должный закон для каждой способности души и для каждого телесного органа: чувствам велим, что и насколько им воспринимать, действие этого закона называется «воздержанием»; страстной части души придаем наилучшее состояние, которое носит имя «любовь»; рассуждающую способность души мы тоже совершенствуем, выгоняя все, что мешает мысли стремиться к Богу, и этот раздел умного закона именуем «трезвением». Кто воздержанием очистит свое тело, силой Божией любви сделает свою волю и свое желание опорой добродетелей, а ум в просветленной молитве отдаст Богу, тот получит и увидит в самом себе благодать, обещанную всем, кто чист сердцем. Тогда он сможет сказать вместе с апостолом Павлом: «Бог, велевший из тьмы воссиять свету, воссиял в наших сердцах, чтобы просветить /нас/ познанием славы Божией в лице Иисуса Христа». «Это сокровище, — говорит апостол, — мы носим в скудельных сосудах» (2Кор.4:6—7).
Палама приводит сначала типичное для всех человеко-мистических систем утверждение: «мы, противостоя закону греха». То есть, Палама лично противостоит закону греха. Как дальше увидим, он противостоит закону греха путем сосредоточения внимания на пуповине. Итак, противостоит, значит, Палама закону греха (вспомним как Иосиф Исихаст кричал «или ты меня, дьявол, или я тебя») и приводит при этом стих Писания, который должен нас убедить, что этот принцип Евангельский. Смотрим:
Перевод Кулаковых: «Так что нет никакого теперь осуждения тем, которые живут во Христе Иисусе, не по плоти живут, но по Духу. Закон Духа, дарующий жизнь во Христе Иисусе, освободил тебя от закона греха и смерти».
Десницкого: «Тем, кто един со Христом — нет осуждения! Духовный закон жизни во Христе Иисусе освободил тебя от закона греха и смерти»."
Кассиан Безобразов: «Итак, нет теперь никакого осуждения для тех, которые во Христе Иисусе. Ибо закон Духа жизни во Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти».
И только синодальный перевод, следуя традиции омфалоскопов, пишет «дух» с маленькой буквы, вероятно, имея ввиду как раз дух Паламы, которым тот противостоит закону греха:
«Итак, нет ныне никакого осуждения тем, которые во Христе Иисусе живут не по плоти, но по духу, потому что закон духа жизни во Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти».
Хорошо, а вдруг Палама и синодальный переводчик правы. Посмотрим на отцов:
Феодорит: «Ибо ныне, если не хотим сами, не преодолевают нас страсти, потому что прияли мы благодать Духа Божия».
Дух с большой буквы.
Кирилл: «Итак, хотя прежде, как я сказал, была в нас возможность, что касается ума и воли в нём, предпочесть служение закону, но плоть принуждала ко греху, противопоставляя как бы собственную волю. Следовательно, было осуждение тем, которые желали исполнять благое, но ещё не были способны на это ввиду тирании страстей. Однако во Христе прекратилось осуждение, то есть насилие плотских движений».
Христос приносит освобождение, а не личный дух Паламы «изгоняет грех из тела».
Лопухин: «Апостол с достаточною ясностью изобразил состояние не возрожденного человека, жившего под законом. Ничего, кроме осуждения от Бога, не могли доставить ему все попытки к самооправданию. Теперь в христианстве состояние человека совсем другое. Закон греха и смерти более не тяготеет над ним. Бог, пославши Сына Своего для спасения людей, осудил грех и оправдал людей, которые живут не по плоти, а по Духу. Люди должны теперь уже не поддаваться этому прежнему своему властителю — плоти. Пусть в них пребывает Дух Божий или Дух Христов, и этот Дух со временем избавит их и от телесной смерти, как Он избавил их от духовной».
Амброзиастр: «Ибо верят в Него сердцем, а то, во что верят, есть дух. Это закон во Христе Иисусе, то есть через веру во Христа; он освобождает верующего от закона греха и смерти».
Вера Христова, по причине жертвы Спасителя, освобождает от закона и смерти, а не Палама сам себя освобождает.
Геннадий Констанинопольский: «Дарованием Духа прилагаясь к бесстрастной и бессмертной жизни и становясь всецело духовными, мы избавляемся от греха и от смерти, которую он влечет за собой».
Ефрем: «Ибо закон духа», вера то есть чрез крещение, «освободил тебя», чрез освобождение его, «от того закона греха и смерти».
Это вообще уничтожает весь самоспасательный нарратив.
Златоуст: «Под именем закона духа (апостол) разумеет здесь Духа, — как грех назвал законом греха, так и Духа называет законом духа. Эту жестокую брань прекратила благодать Духа, умертвившая грех и сделавшая борьбу легкою для нас, сперва увенчавшая, а потом с большою помощью увлекающая на подвиг».
«Благодать Духа умертвила грех», а не воля и внимание к помыслам Паламы. Причем «сначала дает венец», а потом «увлекает на подвиг». Это вообще непонятно самоспасителям. Это вообще непонятно нашим православным. Что значит «спасены», но «спасаемся»? Что значит «увенчаны», но еще бежим? Что значит «уже святы», но «еще освящаемся»? Этому не учат с амвона, но учат соблюдать среду и пяток. Это два ангела, которые нас встретят и отведут в рай: одному имя «среда», другому «пяток».
Златоуст: «Так как от Божиих щедрот, говорит он, излились на вас бесчисленные блага, то постыдитесь их и побойтесь, потому что самые эти щедроты обращаются к вам с просьбою не делать ничего их недостойного. И я, говорит (апостол), умоляю вас теми же щедротами, которыми вы спасены».
Вот Новый Завет: «Вы спасены, а потому живите соответственно, и когда не получается, исповедуйте грехи, и Он, будучи верен, простит вам грехи».
Вот и все. Но разве может православный отец говорить, что мы спасены? Разве это не протестантская ересь?
В продолжение рассмотрения вопроса о «Духе» или «духе»:
Лопухин: «Закон духа». Под духом здесь, очевидно, разумеется Дух Божий или Дух Христов, о пребывании Которого в верующих Апостол говорит ниже (Рим. 8:9). Апостол говорит, собственно, о деятельности этого Духа, но называет ее законом — термин, не совсем подходящий к Духу Божию, — в соответствии с прежде упомянутым законом, каким руководился человек невозрожденный (Рим. 7:25)».
Феодорит: «Как законом греховным назвал Апостол грех, так законом духа жизни нарек животворящего Духа. Благодать Его, говорит он, чрез веру во Христа даровала тебе сугубую свободу, ибо не только сокрушила владычество греха, но и прекратила мучительство смерти. Показывает же и способ сокрушения».
А давайте переведем Феодорита с русского на латынь. Получится:
«Благодать Его чрез веру во Христа даровала тебе сугубую свободу» — «Gratia eius, per fidem in Christum, dedit vobis libertatem puram». «Даровала свободу», «сокрушила владычество греха» и «прекратила мучительство смерти», то есть, спасла. В прошедшем времени. Теперь укоротим цитату, получим: «Gratia, Fide, Christus». Добавим слово «только» — «sola», ибо очевидно, что ничто другое не даровало нам эту свободу, ничто другое не спасло и получим: «sola Gratia, sola Fide, sola Christus» — «Только Благодать, только Вера, только Христос».
Возможно, Феодорит тоже протестант?
Так что же ты, о божественный Григорий, приводишь стих Писания, которым как думаешь показать, что сам собой «противостоишь «закону греха», изгоняешь его из тела, вселяешь ум управителем в телесный дом и устанавливая с его помощью должный закон для каждой способности души и для каждого телесного органа». Как же, говоря «я», ты приводишь стих, который имеет противоположное значение у настоящих учителей Церкви Христа Спасителя?! Как же стих, которым блаженный апостол показывает совершенную невозможность нам любого противоборства греху, кроме дарованный, до любых наших усилий, победы по вере в Распятого? Неужели какой другой стих ты не мог привести в качестве доказательства того, что ты сам, своим «умом изгоняешь грех из тела»? Как мы увидим дальше, почти все приводимые им цитаты не имеют оснований в церковной традиции.
Рассмотрим приведенную цитату дальше.
«Чувствам велим, что и насколько им воспринимать, действие этого закона называется «воздержанием»; страстной части души придаем наилучшее состояние, которое носит имя «любовь»; рассуждающую способность души мы тоже совершенствуем, выгоняя все, что мешает мысли стремиться к Богу, и этот раздел умного закона именуем «трезвением».
Итак, Григорий повелевает чувствам, и сам заставляет себя быть «воздержным» и даже, внимание (!), иметь любовь по своему произволению. Остальные части он сам совершенствует и приобретает «трезвение». Нужно ли христианам напоминать, что «любовь от Бога»? Что «плод Духа воздержание»? Что без особой благодати мы не способны к настоящему трезвению? Все это ничем не заслуженные дары Бога. Он сам благодатью Своею увлекая нас делает и трезвенными, и любящими, и воздержными. Не когда и как мы этого захотим, не своим усилием, но «способность наша от Бога».
Палама:
«Кто воздержанием очистит свое тело, силой Божией любви сделает свою волю и свое желание опорой добродетелей, а ум в просветленной молитве отдаст Богу, тот получит и увидит в самом себе благодать, обещанную всем, кто чист сердцем».
Как мы уже увидели, Григорий очищает свое тело от греха сам. Это ясно. Но дальше еще интереснее: «силой Божией любви сделает свою волю и свое желание опорой добродетелей». Это как? Не любовь Божия делает нашу волю опорой добродетели. Но мы берем как бы Его силу и делаем что-там с этой силой внутри нас? Я, вероятно, неправильно пониманию.
Давайте другой вариант: силой нашей любви к Богу «мы делаем свою волю опорой добродетелей». Но если любовь к Богу — это Его дар, главный и важнейший, дарованный тогда, когда Ему будет угодно. То как мы можем «силой своей любви...», в угодное нам время что-то там делать?
Какой вариант вам больше нравится из этих двух? Вы же видите, что Бог здесь пассивный зритель. Он дает, конечно, Себя использовать, но все остальное человек делает сам.
Далее, «ум в просветленной молитве...», это тоже своим произволением я могу сделать свою молитву «просветленной»? А как же слова: «Также и Дух подкрепляет нас в немощах наших; ибо мы не знаем, о чём молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными »? Или Григорий знает, о чем и как молиться? Чудны дела Твои, Господи! Может это у нас немощи, в которых Дух нас подкрепляет? Может у Павла такие немощи были, что он не знал «о чем молиться», а у «божественного» Григория таких немощей не было? Ну ведь может же такое быть? Вполне.
И потом уже, когда все это человек с собой сделал, его осияет (обязательно и без вариантов) божественный свет, в поддержку Григорий приводит еще одну цитату: «потому что Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа». Что ж, давайте посмотрим, действительно ли апостол говорит о самоочищении, «чтобы Бог озарил наши сердца...»?
Этот стих понимается двояко. Во-первых, из контекста понятно, что Павел говорит о своем откровении на пути в Дамаск.
Инуарий Ивлев:
«Однако увидеть Бога в лице Иисуса Христа способен только тот, в чье сердце прольется свет благодатного откровения. Апостолу такая благодать была дана. И теперь его, Павла, обязанность — нести этот свет далее, просвещая «живущих в стране тени смертной» (Ис. 9:2). Апостол пишет о своем великом даре апостольского служения, которому и посвящено Второе послание к Коринфянам. Павел — великий Апостол. И он сознавал свое величие, разумеется, мудро понимая, что этим величием он обязан не себе, а Богу и божественной благодати».
Как видим, «увидеть Бога в лице Иисуса Христа способен только тот, в чье сердце прольется свет благодатного откровения». Сколько Павел очищал свое сердце, сколько сопел одной ноздрей, в позе зародыша сводил ум в пуп пока не добился такого откровения? Любому здравомыслящему человеку понятно, что такого рода откровения во всей Библии Бог дает не по достоинству, а, скорее, вообще вопреки достоинству человека. И уж точно не в результате каких-то систематических практик, особенно подчеркивая этим совершенно незаслуженный дар, источником которого может быть только Бог, а не расширение психики за счет долгой депривации сознания.
Лопухин:
«Славы Божией в лице Иисуса Христа — правильнее: на (εν) лице Иисуса Христа. Ап., таким образом, утверждает здесь, что Бог дал ему познать или увидеть лицо Христа, осиянное Божественною славою. Вот почему он и назвал Христа (2 Кор. 4:4) образом Бога невидимого. Христос явился ему во славе (на пути в Дамаск, из контекста «Е. Ж.»), в прославленном состоянии и в этом случае показался как истинный образ Божий».
Второе возможное толкование — это озарение верующих Евангелием.
Проф. Иванов:
«Бог реки из тьмы свету возсияти. Апостол сравнивает Искупление людей с творением. Господь повелел просветить умы людей Евангелием с той целью, чтобы они через Христа узрели славу Божию, как через явление света в первый день открылись чудеса творимаго Богом мира в VІ-ть дней».
Исаак Сирин, хотя и великий мистик, но все же пишет:
«Тем, что апостол сказал в ином месте: Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, — он указал на то, что воскресение — это исход из ветхости, которая подобна смерти. Бог не желал, чтобы свет Евангелия сиял тайно, ведь он есть животворящее дуновение, приносящее надежду воскресения. Тогда сияние премудрости Божией озарит сердце, человек станет новым и в нем не будет ничего от мира сего». Вот чем Бог осияет наших сердца — надеждой воскресения, а не «фаворским светом» в пуповине. О «свете Евангелия» говорит апостол.
Феофан: вчитайтесь в красоту, трудновыразимую красоту, захватывающую дух Благой Вести Христа Искупителя:
«В заключение Апостол обращает внимание всех на то, что теперь дается чрез благовестие, распространяемое по лицу всей земли. На сердцах иудеев, говорил он, лежало покрывало, и они, не видят света, сокрытого в законе; все язычники ходили во тьме, и никто не видел света Божия. Но пришел Господь Иисус Христос, и воссиял миру свет разума. Просветительная сила есть Дух Святой, нисшедший на Апостолов. Им просвещенные, Им руководимые и учимые, ходят они по миру и всем возвещают свет истины. Дух Божий, их просвещающий, просвещает и сердца верующих, и они ясно начинают видеть свет разума славы Божией. Так среди мрака, покрывавшего весь мир, воссиял ныне свет ведения Божия. Теперь то же самое совершается в нравственном мире, что было в первый день творения для мира вещественного, когда Бог словом Своим повелел воссиять свету из тьмы. Рече Бог: да будет свет и бысть свет. Говорит теперь чрез нас тот же Бог ко всем: покайтеся и веруйте во Евангелие.
И слово сие воссиявает свет в сердцах верующих (!!!). Приемлющие его ясно видеть начинают неописанную славу Бога беспредельного в лице Иисус Христове. Лице Иисус Христово дает ясно разуметь, что Бог превеликий и предивный есть сердобольный Отец наш, Который не восхотел оставить нас в нашем падении, но благоволил дивный устроить для нас образ спасения в Единородном Сыне Своем, Который, пришедши на землю, воплотился, пострадал и умер на кресте, воскрес, вознесся на небо и сидит одесную Бога и Отца, туда привлекая всех верующих и избранных во спасение, да идеже Он, и они все будут. Таков лик Иисуса Христа! Какие совершенства Божии не отражаются в сем лике?! Тут и благость беспредельная и правда бесконечная, тут и премудрость недомыслимая и всемогущество неизмеримое, тут и промышление всепопечительное и вседержительство всеобъемлющее. И Пресвятой Троицы таинство светоносно отображается в сем же лике. Бог Отец благоволил, Сын совершил, Дух Святой совершенное в Сыне довершает в верующих. «Ибо мы чрез Христа познаем Бога Отца, так же как чрез Духа приводимся к Нему» (святой Златоуст). Вот как свет разума (познания) славы Божией о лице Иисус Христове воссиял в мир чрез воссияние в сердцах верующих. «При сиянии сего света и мы видим не чувствам подлежащие вещи, но Самого Бога чрез Христа» (святой Златоуст)».
Вот путь христиан. Вот стезя верных слову Спасителя. Вот тесный путь узкого Евангельского мышления. Вот истинный образ Бога в Евангелии и Слове Божием, а не «божественный мрак». Вот открытая сияющая истина, а не Лже-Дионисийское, даосско-буддийское «ничто». Это хоть чем-то похоже на этих анахоретов, которые в своем кулачке, забившись с лисьи норы, выбивают из себя искру божества, сами ее раздувают, сами ее свет созерцают, и сами себе, интересные, претендуют на совершенство, а нас, мирских, считают мертвыми? Вы видите космический, вселенский масштаб настоящего Христова Света, который доступен абсолютно всем искренно верующим, который сияет и сейчас в тебе, который тебя ведет и совершенствует, освящает и питает, наполняет смыслом и ведением, славой и верой! И опять, должны мы с огорчением сказать: «Божественный Григорий», стихи, которые ты нам приводишь, не только не поддерживают твое самоспасение, но обличают и бичуют его!»
Златоуст:
«При сиянии сего света и мы видим не чувствам подлежащие вещи, но Самого Бога чрез Христа».
Но Лосскому и компании не надо «через Христа». Надо «лицом к лицу», «видеть Бога как Он есть», через опустошение мозгов и сопение в пупок. Христос — лишь отправная точка в аллегорическом восхождении Моисея на Синай. Эту интерпретацию восхождения души в богопознании создал полуязычник Филон и с радостью подхватил Григорий Нисский, ну а вслед за ним и все желающие общаться с Богом на короткой ноге, без всяких посредников. Bravo!
Экумений продолжает ту же Евангельскую мысль:
«Повелевший в начале воссиять из тьмы свету, воссиял и в сердцах наших. Воссиял, просвещая нас и открывая нам познания славы Своей, и это о лице Иисус Христове. Ибо чрез Сына только получено нами истинное познание об Отце, как Сам Он говорит в Евангелии ко Отцу: явих имя Твое человеко..., и прославих Тя на земли (Ин. 17:4-6). И чрез Христа Иисуса только явлено нам, что Отец не хочет быть чтим более курениями и кровьми, но жертвами духовными, и что истинные Богочтецы должны кланяться Богу не иначе как в Троице, единосущной и равномощной».
Палама:
«Потом, если Бог обладает не безначальными энергиями, оставаясь им запределен, насколько действователь возвышается над своими действиями, то как Он будет предбезначальным и сверхбезначальным? Как не было бы Сверхбога, по великому Дионисию (языческому лжецу, оказывается «Е. Ж.»), если бы богослов не называл божеством то «существо боготворящего дара», которое по божественному Максиму (захотевшему быть обманутым великим лжецом «Е. Ж.») «вечно исходит от вечно сущего Бога», без признания чего получилось бы, что обоживаемое приобщается божественной природе и становится богом по природе, — как если бы не было благодати обожения, то Бог не назывался бы Сверхбогом, так же Он и не назывался бы Предбезначальным, если бы, опять по слову божественного Максима, «бессмертие, бесконечность, существование и все сущностно созерцаемое при Боге не были безначальными деяниями Бога». И каким образом тот же святой мог бы говорить, что в приобщении благодати» человек становится безначальным подобно Мелхиседеку, о котором сказано, что он «не имел ни начала дней, ни конца жизни» (Евр.7:3)», и подобно «всякому, кто вслед за Павлом живет божественной и вечной жизнью вселившегося Слова», если бы благодать не была безначальной?»
Ну супер же?! Он тут черным по белому пишет, что если мы не введем энергии, то я, Палама, Бог по сущности. Почему? Потому что я сливаюсь со светом и растворяюсь в нем. Сам становлюсь светом. Поэтому срочно нужно что-то с этим делать. Введем энергии. Я бы посвятил еще одно, отдельное исследование, доказывающее со всей ясностью, что учение об энергиях ложно. Очень надеюсь, что с моей помощью один из наиболее авторитетных православных ученых в ближайшее время возьмется за эту работу.
Здесь лишь пара штрихов.
А. Г. Дунаев:
«Во-первых, свт. Григорий Палама строил свое «богословие энергий» как интерпретацию и развитие учения Дионисия Ареопагита, полагая, что «Ареопагитский корпус» был написан святым I века. (Кто на самом деле этот «ареопагит» я достаточно сказал выше «Е. Ж.»). Оппонент Паламы Никифор Григора, тоже испытывавший пиетет к писаниям Ареопагита, тем не менее смог проницательно отметить параллели между богословием Паламы и философией Прокла, что объясняется на самом деле не прямыми заимствованиями Паламы у Прокла, но общим бэкграундом Ареопагита и Прокла. Таким образом, вновь возникает вопрос о том, можно ли «безболезненно» адаптировать (даже опосредованно) неоплатоническую философию (как систему) для нужд христианского богословия (ранее мы задали аналогичный вопрос о правомочности переноса аскетических техник из одних религий в другие; эта проблема соотносится, правда лишь отчасти, с вопросом о корректности и границах интерпретации библейского учения в терминах и концептах античной философии)».
И опять лишь крепкие слова и выражения приходят на ум! Вот какой свет дает нам Писание. Но им мало, это для непосвященных, а для совершенных сияет личный, индивидуальный светильник фаворского света в их уме или пупке.
Я показал только лишь 2-3 цитаты, которые использует Палама в своем обосновании исихии. Как мы видим, такие же не релевантные методы притягивания Писания под свои фантазии есть и у Блаватской, и у Ошо, и у Кастанедовского Дона Хуана, и у моего бывшего учителя Мантэка Чиа, да и у любых не христианских сект. Они не имеют с Церковной традицией ничего общего.