Максим Исповедник
Вообще с этим сочинением много иронии. Напомню, что кафолическая церковь отвергла сразу труды Лже-Дионисия. Впервые в истории Ареопагитики упомянул один из лидеров миафизитов патриарх Севир Антиохийский на поместном соборе в Тире в 513 году, затем он же цитировал трактат «О божественных именах» в полемике против своего бывшего сторонника, ещё одного еретика Юлиана Галикарнасского (после 518 года). В 531–533 годах последователи Севира ссылались на Псевдо-Дионисия в переговорах с халкидонитами в ходе Константинопольского собеседования. Севирианам оппонировал эфесский епископ Ипатий, который отверг ссылки на Ареопагитский корпус на том основании, что древним авторам (представителям Александрийской школы Афанасию Великому и Кириллу Александрийскому) они известны не были, а потому могут быть подлогом со стороны последователей Аполлинария Лаодикийского. Таким образом, ложь эта была известна сразу и сразу была отвергнута. Но затем уже Максимом была принята и тем самым легимитизирована по причине того, что слишком уж «возвышено» сочинение, и явно его должен был написать «святой» человек.
Но, вместе с тем, св. Максим, сам того не зная, выносит окончательный и самый авторитетный приговор Лже-Дионисию. Внимательно, пожалуйста, прочитайте все нижеследующее, когда захотите найти или самостоятельно написать полное опровержение всему вышесказанному. Итак, даем слово святому Максиму:
«Поскольку же некоторые люди говорят, что это сочинения не святого, но кого-то из живших после него, по-необходимости они должны считать его и кем-то запрещенным и наглецом, лгущим о себе такое, — что он жил одновременно с апостолами и писал письма тем, современником кого не был и кому не писал.
Выдумать же пророчество апостолу Иоанну, находившемуся в ссылке, что тот вернется на азиатскую землю и будет учить, как прежде, — это свидетельство о порочности человека, безумно гоняющегося за пророческой славой.
А придумать и сказать, что в самое время спасительного страдания Христова он находился с Аполлофанием в Гелиуполе, где они видели и обсуждали солнечное затмение, — что оно происходило тогда не в соответствии с законами природы и было необычным; говорить о себе, что присутствовал с апостолами при вынесении святых останков Святой Богородицы Марии, и приводить слова Иерофея, своего учителя, как произнесенные в числе надгробных слов; измыслить послания и слова, как бы обращенные к ученикам апостолов, — каким дурным и заслуживающим осуждения должен для этого быть и случайный человек, а не то что муж настолько возвышенный обычаем и знанием, способный превзойти все постигаемое чувствами и соприкоснутьс я с умопостигаемой красотой, а через нее, насколько это возможно, и с Богом!»
Таким образом, во-первых, уже при Максиме громко выражали сомнение в подлинности сочинения. Во-вторых, и это самое главное, Максим говорит: «Если бы было доказано, что это писал не святой Дионисий, ученик Павла в первом веке, то...» и дальше внимание! «такой человек по необходимости лжец, запрещенный наглец, порочный, дурной, заслуживающий осуждения, безумно гоняющийся за пророческой славой». Вот вам и вся ирония этого сочинения.
Тот, чьим авторитетом оно вошло в Церковь сам же и выносит ему приговор. Поэтому, все апологеты Лже-Дионисия занимаются не тем. Сейчас они уже не могут спорить с тем, что эти сочинения относятся к апостольскому отцу. И пытаются защищать сами идеи лжеученика апостола. Вроде как они христианские. Но самый главный факт остается: по мнению святого Максима такой автор «лжец, наглец, запрещенный в церковном общении». Поэтому правильно поступали о. Даниил Сысоев и о. Рафаил Карелин, когда пытались доказать, что Лже-Дионисий именно автор первого века. Любые другие объяснения упираются не только в приговор Максима, но даже если бы его не было, в здравый смысл, совесть и логику. Естественно, при моем большом уважении к о. Даниилу, назвать его сколько-нибудь серьезным ученым, который мог бы противостоять всей современной, в том числе православной, науке по Лже-Дионисию, нельзя. Поэтому такие попытки уже и не предпринимаются.
И дальше Максим пишет про Прокла:
«Подобает знать, что некоторые из внешних философов, а особенно Прокл, часто пользуются умозрениями блаженного Дионисия и самими его словами. И потому можно думать, что древнейшие из афинских философов, как он вспоминает в этой книге, присваивая его труды, сокрыли их, чтобы выглядеть отцами этих божественных речений. Но Божиим промыслом ныне настоящий труд явился во обличение их тщеславия и легкомыслия. А что для тех обычное дело воровать у нас, учит божественный Василий в слове «В начале было Слово». В этой речи он говорит так: «Поэтому я знаю многих из внешних по отношению к Слову истины великих в мирской премудрости философов, удивившихся Ему и дерзнувших присоединить Его к своим сочинениям. Ибо враг—дьявол и наше добро выносит к своим жрецам». Так и тут. Вот слова, прямо сказанные пифагорейцем Нумением: «Что такое Платон, как не Моисей, говорящий на аттическом диалекте?» Как свидетельствует Евсевий, бывший наставником Кесарии Палестинской, никто — ни из наших единоверцев, ни из наших противников, — не может отрицать, что не только теперь, но и до Христова пришествия это было обычным для приверженцев внешней философии делом — воровать нашу премудрость».
Вот смотрите, что получается. То, что пишет Максим, очевидно, ложно. Не он лжет, но его заявления ложны, то есть не истинны. Для нас, обладающих несопоставимым с древними научным аппаратом, это совершенно очевидно. Столько, мягко скажем, «заимствований», сколько сделало восточное христианство из язычества сложно представить в любой другой религии. Проще сказать, что оно просто переодело язычество в свои цвета. А не «заимствовало». При этом Максим пишет, что такого рода «заимствования» не нейтральны, а являются «делами дьявола — воровство премудрости». Теперь мы точно знаем, что это «воровство» было в другую сторону. Какой вывод насчет конкретно Максима? Святой человек может без научного аппарата распознать где дела дьявола? Увидеть кто «вор», а кто жертва? А церковь, которая с радостью принимает эту ложь? Если отец лжи — дьявол? Каков будет ваш ответ?
А мой ответ таков: Господь попускает язычникам быть язычниками, даже если они носят десять православных крестов. И попускает «поклоняться» Богородице и «почитать ангелов». И творить «много Богов» с большой буквы вместе с Паламой. И сливаться с Ничто и божественным мраком, опустошать ум, и сливаться с Единым и Первопричиной по слову св. Максима вслед за Лже-Дионисием и вслед за даосами, йогами, гностиками и прочими. И всей церкви впитывать целиком, не пережевывая, Прокла, Плотина, Юлиана, Ямвлиха, Платона если ей так хочется, оставляя для себя «малое стадо», — тех, кто не «преклонил колена перед Ваалом».