Проспер Аквитанский.
Предисловие

Св. Проспер Аквитанский. О благодати и свободе воли против собеседника.

Prosper Tiro Aquitanus. Dei et libero arbitrio liber contra Collatorem.

Пер. анг. Евгений А. Жуков. Краснодар, 2021 г. (Оригинал)

Сочинение "Против собеседника" (Contra collatorem) является ярким, страстным, можно сказать, пламенным ответом Проспера на изложенные в письменной форме идеи Иоанна Кассиана о соотношении свободы и благодати. Но, чтобы лучше понять этот текст, немного поговорим об истории и условиях, в которых появились эти два текста: (Кассиана и Проспера).

Два главных произведения ("Собеседование 13" и "Против собеседника") были написаны в одном и том же регионе, вероятно, в Марселе, в первой трети V века, и могут быть поняты только в свете исторических, социальных и религиозных преобразований и даже потрясений, которые пережила Галлия, недавно ставшая жертвой нескольких волн вторжений, и столкнувшаяся с беспрецедентными трудностями.

Эти два произведения по своему хронологическому положению и по самим своим принципам находятся на стыке двух основных вопросов, которые сами по себе глубоко переплетены: появление в Галлии восточной формы аскетизма и монашества, которое порывает с недавней традицией (с акцентом на вере и делах любви) в пользу другой, восточной (аскетическо – созерцательной), и наличие спора, жар которого еще не остыл, — именно эти события в значительной степени обусловливают понимание этого нового способа общинной жизни и особенно размышлений о самом состоянии монаха в плане теологической антропологии.

De institutis coenobiorum ("О правилах общежительных монастырей") Кассиана это акт, если не рождения, то, по крайней мере, крещения, общежительного монастыря на Западе, который Иоанн Кассиан пытается оформить с помощью советов о поведении и регламентировании жизни, беря за образец то, что он наблюдал среди святых монахов пустыни Скит (Вади-эн-Натрун). Упадок духовной жизни, который ощущался на Западе еще до 5-го века, гораздо раньше рассматриваемых споров, привел к поиску и постепенному возникновению общин веры, объединенных одним идеалом святости и аскетических ценностей, либо стремящихся радикально отрезать себя от мира (как в случае с монахами), либо желающих продолжить свои поиски, оставаясь в нем и обеспечивая себе святую жизнь. Эти новые аскетические образы жизни, которые в действительности основаны, с сотериологической точки зрения, на активном поиске спасения и святости через путь совершенства, обязательно также основаны на строгой и жесткой морали, которая одна позволяет избежать тенет мира и достичь блаженного конца, который человек поставил своей целью. Но этот поиск не обходится без постановки новых вопросов – ранее не рассматривавшихся — и, в частности, вопроса о том, являются ли усилия монахов или любых других верующих, ведущих особо строгую жизнь по собственному желанию в поисках святости, не только полезными, но и достаточными для ее обретения.

Этот вопрос, впервые заданный в контексте истории возникновения монастырей, был не только вопросом о допустимости уверенности в спасении в Судный день, но и, в более широком смысле, о том, способен ли человек сам по себе обрести свое спасение.

Этот вопрос, впервые поднятый в конце четвертого века Пелагием, аскетом из Бретани, постоянно находил новые толкования и, как известно, стал причиной долгих и острых дебатов, которые долгое время определяли термины христианской сотериологии. Проблема, поднятая Кассианом в его Collatio XIII и на которую так остро реагирует Проспер, является, таким образом, явно частью этого континуума, как неоднократно подчеркивает Проспер. На самом деле, подобно теориям Августина, а позже Проспера, рассуждения Кассиана в его беседах могут быть поняты только в свете дискуссий, которые их подготовили, а часто даже спровоцировали.

Именно описанный выше контекст, религиозный и аскетический в целом, с начала пятого века, с появлением в Риме учения Пелагия, способствовал возникновению новых вопросов: как определить истинное христианское совершенство и какие средства доступны человеку для его достижения? Двадцать лет или около того отделяют начало полемической деятельности Проспера от начала первого кризиса, который должен был втянуть Церковь в долгие дебаты, и который, обычно, считается первой ересью латинского Запада.

По моему мнению, именно здесь Церковь явила присутствие Духа на соборах, которые раз за разом отвергали учение Кассиана о возможности человеку самому двигаться к Богу и "брать царство силой без привлечения Отца", зарабатывать благодать. Однако, на Востоке эти соборы не играют никакой роли. Идеал столпника, своими усилиями сводящий на самого себя Духа с неба, в созерцательном безмолвии сливающийся с "божественным Мраком" (согласно Лже-Дионисию Ареопагиту), стал путеводной звездой всего восточного христианства. Вместо водительства благодатью христианам предлагается водиться "лествицами", канонами и уставами, зарабатывая своими усилиями благодать, "держа ум во аде" и "забывая себя", и благодать эту потом, там, будут взвешивать и оценивать — достаточно ли ее для прохода в рай. Именно это ложное, отвергнутое и анафематствованное соборами, учение является основной православного бестселлера — "Беседы Мотовилова с прп. Серафимом". У римо-католиков также отступили от этих соборов. У них хотя и признается истинность учения этих соборов, а учение Иоанна Кассиана признается "полупелагианской ересью", однако, спасение по делам является основным сотереологическим догматом РКЦ. Верность церковной традиции в вопросах свободы и благодати хранят только протестантские церкви.

Фактически спор шел между христианами и теми, кто получив опыт созерцательной медитации в аскетическом угаре, продолжал себя считать христианами. Выход за пределы себя, экстаз, опыт которого Кассиан привез из восточной пустыни, двигал подвижниками в их богословствовании. Бесплатная благодать, даруемая Богом в одно Ему известное время, стала не так интересна, как вызываемые самим в себе подвижником "благодатные" переживания через расширение психики в своих "совлечениях всего" и созерцаниях "неприступного" света. Принявшие на себя практики неоплатоников, гностиков (буддистов через манихейство) и иных сирийских и египетских язычников, анахореты Востока пытались примирить их со своей христианской доктриной. Так как в этих психотехниках Христос не нужен, а результаты они дают потрясающие, а главное повторяемые, прогнозируемые, стабильные, без всяких "капризов" Бога, то их богословие самоспасения вызвало бурю негодования у тогда еще Христовой Церкви. Именно эту опасность почувствовал так остро Проспер. Именно поэтому его негодование, его протест настолько страстен и горяч. Именно его учение о свободе и благодати легло в основу последующего собора в 529г. А учение Иоанна Кассиана было отвергнуто.

Перевод сделан с 2-х английских авторитетных переводов, путем сравнения и анализа отдельных мест с латинским оригиналом. Источники:

1. P. De Letter, S.J., p.h.d., s.t.d. Professor of Dogmatic Theology St. Mary's College Kurseong, India. WESTMINSTER, MARYLANDTHE NEWMAN PRESSLONDONLONGMANS, GREEN AND CO.1963

2. C.S. Gibson. From Nicene and Post-Nicene Fathers, Second Series, Vol. 11. Edited by Philip Schaff and Henry Wace. (Buffalo, NY: Christian Literature Publishing Co., 1894.) Revised and edited for New Advent by Kevin Knight.

Всем, кто желает перевести с оригинала прошу писать на почту. Я с удовольствием проспонсирую перевод.