Уильям Перкинс.

Трактат о свободе Божественной благодати и свободе человеческой воли

В каком смысле Христос желал обращения Иерусалима

Автор перевода:

Чернов Василий Владимирович

На этом довольно о гармонии [между Божественной и человеческой волей]. Перейдем к четвертому моменту, который необходимо рассмотреть, а именно: в каком смысле Христос желал обращения Иерусалима. Во-первых, Он желал этого в любви, во-вторых, в терпении. Его любовь проявляется в двух вещах. Во-первых, хотя Он был Богом, исполненным величия, а мы – жалкими нечестивцами и Его врагами по естеству, Он всё же согласился восприять сие низкое и уничижительное состояние, чтобы стать для иудеев как бы птицей, [что обирает птенцов своих под крылья]. Во-вторых, Он восприял образ заботы и сердечного чувства, что птица имеет к своим птенцам.

Чтобы лучше понять всё это, следует сформулировать три вопроса.

Первый [вопрос]: есть ли в Боге такое же чувство любви, что [бывает] в человеке и в животном? Мой ответ таков, что чувства тварей не приличествуют Богу, поскольку твари претерпевают множество изменений, а Бог неизменен. Потому все чувства, что есть у людей и животных, включая любовь, приписываются Богу фигурально. К тому есть две причины. Во-первых, в Боге есть неизменная природа, которой угодно всякое добро, и воля, что крепко желает сохранения всякого добра. По сравнению с сей природой и волей Божией высшая любовь, что ни есть среди тварей – лишь легкая тень. Во-вторых, чувство любви приписывается Богу в силу того, что Он делает то же, что к чему любовь понуждает тварей, а именно – что Он одаривает Свое творение благословениями и благами, подобно тому, как любящий одаривает возлюбленную. В том же смысле, и не иначе, Богу приписываются и прочие чувства.

Второй вопрос: есть ли в Боге ненависть к собственной твари, ибо Бог сравнивается с птицей, что любит своих птенцов. Мой ответ в том, что если ненависть считать страстью, свойственной человеку, то она не свойственна Богу. Если же ее считать действием Божественного промысла и правосудия, то она [свойственна] Богу, причем в трех смыслах. Во-первых, в Писании ненависть иногда означает отказ от любви и милости, как, например, когда говорится, что тот, кто последует за Христом, должен возненавидеть отца и матерь (Лк. 14.26) – то есть не радеть о них или не любить их больше, чем Христа. В этом смысле ненависть согласуется с Богом. Ибо сказано, что Иакова Он возлюбил, а Исава возненавидел (Рим. 9.13), то есть Он не любил Иакова той любовью, какой любил Иакова. Кроме того, Бог по естеству отвращается беззакония и не приемлет его. Так, псалмопевец говорит, что Бог «возлюбил правду и возненавидел беззаконие» (Пс. 44.8). Как результат, Бог ненавидит человека не за то, что он – дело рук Божиих, а за то, что он – грешник и по причине дела диавола в человеке, а именно, греха, который Бог ненавидит сам по себе. В-третьих, Бог поражает и наказывает преступников, и в этом смысле о Нём сказано [в Писании], что Он ненавидит их. Так, Давид говорит, что Бог ненавидит делающих беззаконие и погубляет говорящих ложь (Пс. 5.6-7). Из сказанного следует, что в Боге есть две степени ненависти. Первая – отрицательная, когда Бог как абсолютный Владыка по собственному расположению дарит особую любовь одним и отказывает в ней другим; вторая – положительная, когда Он ненавидит и отвергает Свое творение. Причем второе всегда следует за грехом, будучи последствием греха, а первое предваряет грех. И если в рассматриваемом [евангельском] отрывке говорится, что Бог подобен птице, что любит всех своих птенцов и собирает их, то следует понимать, что Христос Спаситель здесь ведет речь о Своих отношениях не со всякой Своей тварью и не со всеми людьми, но лишь со Своей собственной Церковью, в которой он слышимым образом обращается ко всем Своим словом и видимым образом принимает всех в завет. Сказанное учит нас по примеру Бога ненавидеть и отвергать беззаконие, но при этом всегда делать различие между человеком и грехом.

Третий вопрос: в чем Христос для Своей Церкви подобен птице, [любящей своих птенцов]? Отвечу, что [Он таков] в мирском[1] благословении и спасении [от бед]; в скорбях и многообразных исправлениях; но главным и основным образом в Его слове, явленном в служении пророков. Ибо это и есть крыло, что Он простер над Своим народом, и голос, которым Он призывал и словно бы прижимал его к Себе.

Итак, мы видим смысл метафоры, когда говорится, что Христос хотел собрать [детей] Иерусалима, как птица собирает птенцов своих. Теперь коснемся того, как можно применить [эти слова на практике]. [Во-первых,] в них звучит глубокая любовь Бога к этой Церкви и стране[2]. Ведь Ему уже более сорока лет угодно возвещать нам Евангелие спасения. Тем самым долгое время Он предлагает заключить нас в объятия Своего милосердия и, распростерши над нами Свое крыло, быть нашим Богом и Спасителем. Ради этой глубокой любви наши сердца должны быть наполнены любовью к Христу, а уста – хвалой. Также из этой [метафоры] мы видим, что Евангелие несет с собою все прочие Божии благословения. Ибо в нём Бог отдает нам Самого Себя, как птица [отдает себя] птенцам. Царство Божие несет с собою всё, что только может послужить человеческому благу, а где Евангелие, там и Царство Божие. Мир и защита сей Церкви и страны, которые хранят нас от того, чтобы стать добычей наших врагов, являются через Евангелие жизни. Потому глупы и ложны рассуждения многочисленных папистов, утверждающих, что в мире никогда не было такого изобилия, как во времена старого учения (как они это называют) или старой веры.

Во-вторых, в этой [метафоре] мы слышим совет, что, если мы хотим иметь все потребные благословения для сей жизни, нам прежде всего следует принять Евангелие Христово.

В-третьих, если Христос восприял нрав птицы, [заботящейся о птенцах], то и нам следует восприять подобный нрав по отношению к Христу. Это проявляется в трех вещах. Во-первых, нам следует позволить собрать себя вокруг Христа, то есть обратиться к Нему от всех наших грехов, уверовать в Него, быть одного с Ним ума и расположения, позволить, чтобы Он возгревал нас Своей небесной и духовной жизнью, как птица лелеет своих птенцов, сидя вплотную к ним. Во-вторых, нам следует внимать слову и воле Христа, как птенец внемлет зову птицы, и позволить, чтобы Он всячески направлял нас и в сердце, и в жизни. В-третьих, мы должны полагаться на дивные и милостивые обетования Христовы и укрываться под Его крылом от ада, сатаны, смерти и проклятия. Поистине, те из нас, кто не старается исполнять сих трех вещей для Христа, не лучше страшных мятежников, учитывая, что Христос в Своей милосердной и сердечной любви все эти сорок лет стремится привлечь нас к Себе.

[1] Англ. temporal, букв. временных. В английском языке это слово означает «мирской, светский» в нейтральном смысле, и являясь антонимом слову «spiritual» (букв. духовный). Так, в английском парламенте епископы именуются «lords spiritual» (букв. духовные лорды), а высшие дворяне – «lords temporal» (букв. светские лорды).

[2] Имеется в виду Англия и Церковь Англии.