Исаак Сирин.
Третье собрание преподобного Исаака Сирина
I
Мемра[1] об иночестве и образе будущих вещей, который изображён в иночестве[2] теми, кто истинно держится сего образа; а также сравнение того, что свойственно иночеству, с жительством, которое [настанет] после воскресения
1. Жизнь иноков выше века сего, и жительство их подобно веку будущему. Они не женятся и не выходят замуж[3], и вместо «лицом к лицу»[4] они во всякое время переживают в молитве смешение[5] с Богом через истинный образ тамошнего[6] века. Ведь молитва более всего приближает ум (madʕā) к Богу, чтобы ум приобщился Ему, и он блистает в жительстве своём.
2. Я полагаю, что и имеющееся у нас во время просительной молитвы (обычай, идущий к нам от предшественников): чтобы мы находили прибежище в молитвах добродетельных людей, — совершается[7], в первую очередь, по той причине, что память о них[8] служит[9] исправлению и благому образу действий, [усвоенному] от них. Ибо ревностью об их добродетели даже сама молитва очищается от расслабленности, и лености, и рассеянности на помыслы.
3. И даже[10] Бог, Владыка всего, многократно склоняется ради этого к нашим прошениям, чтобы мы сильнее воспламенились к подражанию им[11], и чтобы возвеличился в наших глазах чин добродетели, которая столь ценна для Него. Ибо те, кто шествует[12] в ней[13], способны стать домом прибежища и для других — не только при жизни, но и после смерти своей.
4. Я говорю это в соответствии с намерением Писаний. Совершая все эти действия в соответствии с целью, которая установлена Им, Он и в них[14] возвеличивает святых Своих, как сказано: Почию на граде сем и спасу его ради Меня и ради Давида, раба Моего[15].
5. Вот способы приобщения двум из тех [четырёх] видов сердечных трудов в безмолвии, которыми ум (madʕā) укрепляется, и очищается, и изгоняет леность, и вожделевает во все времена свои пребывать в общении с прекрасными вещами —
6. и тогда через уничтожение памяти о веке сем, овладевающее им, он восходит, как по ступеням,
и через постоянное воспламенение памяти о благах [будущего века] он достигает ясности делания ума (madʕā)[16] [т. е. первая пара трудов сердца — уничтожение памяти о веке сем и воспламенение памяти о будущем веке].
Преуспеяние же в делании относится к тем двум другим видам, которые остались нам из обозначенного выше[17] [т. е. ко второй паре трудов сердца]. Среди них начальный вид — труд, а превосходный — [сосредоточенная в Боге простая] мысль[18].
7. Первый вид [из второй пары] связан с тем, чтобы исследовать творения[19] и, опять, изумляться божественному домостроительству, которое [имеет место] в отношении нас от начала и [свершилось] в человечестве нашем в конце[20].
Другой же вид [труда сердца] — [сосредоточенная в Боге простая] мысль.[21]
8. Тот же добродетельный человек, который единственно в Боге пребывает; который простирается к постоянному изумлению Его природой, и отсюда к высокому прозрению о Нем, умудряемому в Духе, и превосходному ведению, и таинственной вере, — многократно возрастает[22], снова, для попечения о новом веке, для мысли грядущих вещах, для усердного размышления о них, и для постоянного переселения к ним через мысленное путешествие[23].
9. И [возрастает он] для тайн, которые открываются, и миров, которые сменяются в уме (b-hawnā), и помыслов, которые изменяются. [Человек, имеющий такой опыт,] видится и во плоти, и не плотью. И [также возрастает] для ума (hawnā), который сменяет обители и переносится из одной в другую и не пребывает в своей воле. Прекращается же бег его, когда [ум] захватывается и обретает связь с Божественной сущностью: к первой и главной Причине обращается ум (madʕā) в завершении своего бега, так что природа словесных существ, в высоком чине любви Его[24], постигает[25] прозрение о [божественной] Сущности[26] —
10. и это всё ради словесных существ! Но и по собственной воле такой человек умоляет Его[27] [о всех разумных творениях]. И, поистине, [в этом состоянии] нет тех, кто наследует, и тех, кому дают наследство[28], ведь один и тот же [ум] собирается и оцепеневает для изумления таковой любовью (так что они[29] отпадают[30]), а также украшает жительство сею [любовью], когда о ней совершается особое попечение[31].
11. Они же имеют общение — и не с чем бы то ни было из дольних. Как бы очами души они уже исследуют оное жительство, и здешнее приводят в соответствие с тамошним. Ведь собеседование там прекратится и смешается с тем, что превыше слова и молчания: именно об этом они и здесь заботятся и останавливают [действие] языка, служителя слова, так что[32] [язык] не заботится о последнем без необходимости; они повелевают ему это со властью, имея содействие и узы ума (madʕā)[33] [для обуздания языка], — однако это не относится к движению [ума] в молитве и песнопениях[34].[35]
12. Ведь когда он[36] прекращает [опытное участие] в этих высоких вещах и пребывает в соответствии со здешним чином, он совершенно не в состоянии всецело пребывать в молчании и в оных горних вещах, не имея опыта. Доныне иноки заботятся о теле как о сосуде служения Создателю и очищают его заботливо не как земное, чтобы оно было пригодно для земли, но как сосуд святыни, имеющий взойти на небо.
13. И вместо оного Царства, которым они после будут наслаждаться лично, они уже здесь наслаждаются желанием сердец своих и как бы таинственно представляют [будущие блага] и само подобие изменяют [в действительность] благодатью Духа. Ведь желание, даже когда действительность далека, способно приобщать [этой действительности] как бы в воображении, и через радость делать душу как бы безумной, и подавать [ей] освобождение от всего в полете разума (reʕyānā), и делать ее приобщенной Тому, Кто превыше всего, при том что ничего из всего [того, что ниже,] не смешано с умом (b-madʕā).
14. И в безмолвии тела и прекращении того, что свойственно мiру, они воображают то истинное безмолвие и естественное прекращение, которое наступит с разрешением телесного мiра[37]. И с духовным мiром[38] они смешиваются умом, и простиранием в горнее они заняты в размышлении. И непрестанно они пребывают как бы в образе грядущего.
15. Более чего бы то ни было позаботимся об умном жительстве[39], о брат наш, изнуренный купец. Если бы только во всех этих внешних вещах обретался Бог и любовь Его, ради Которого[40] весь бег, то философы более нас приближались бы к сей любви. Умеряя же с усилием эти вещи, свойственные телу, попросим у Бога с подобающим усердием то, ради чего существует пользование ими.
16. Нет ничего, что было бы столь сильно для разрешения разума (reʕyānā) от мiра, как приобщение надежде; и ничего, что смешивало бы с Богом так, как взыскание мудрости Его; и ничего, что подавало бы восхождение в любви так, как обретение Его любви к нам; и нет ничего, что возводило бы ум в изумлении за пределы всего видимого для того, чтобы он оставался с Ним за границами мiров, как исследование тайн естества Его.
17. Естество же Сущности незримо, познаётся же через тайны Его, а именно, те Его тайны, о которых Он желает, чтобы они были познаны. Познаю́тся же они через размышление о состоянии всего, наипаче же через непрестанное воззрение на промыслительные действия Его[41] и изменения откровений Его, что даётся познать усердному уму, который исследует с верою и созерцает их без лености.
18. Сие есть славное размышление и чистое собеседование, [направленное] к Богу, то, которое сеет добродетельное попечение в душе — и она обретает в себе чистую мудрость. Сие есть славное жительство иноков и всецелое пребывание в отшельничестве[42] ради того, чтобы избрать обитание за пределами всего мiра и чудное жительство, показывающее тайну воскресения; и [в нем] изображается пребывание на небе и жизнь с Богом. Ведь они умирают в тайне, и оживают в тайне, и возносятся в тайне, в то время как тело [пребывает] на земле, а дух действует через ум и совершает всё.
[1] Мемра – букв. «слово». В сирийской традиции этот термин обозначает любое законченное рассуждение на некую тему, не обязательно проповедь.
[2] Букв. «в нём» (сирийский текст отсылает здесь к иночеству).
[3] Мф. 22:30.
[4] 1 Кор. 13:12.
[5] Букв. «смешиваются в молитве смешением».
[6] Вариант перевода: «дальнего» (da-lhal).
[7] Букв. «совершают» (неопределенно-личная форма).
[8] То есть о добродетельных людях.
[9] Букв. «бывает к».
[10] Вариант перевода: «также».
[11] Т. е. добродетельным людям, святым.
[12] rāḏē. Букв. «направляется».
[13] Т. е. в добродетели.
[14] Т. е. в действиях.
[15] 4 Цар. 19:34; Ис. 37:35.
[16] pulḥānā d-madʕā.
[17] «Обозначенного выше» — отсылка к фразе «двум из тех видов сердечных трудов», намекающей на то, что видов больше, чем два. Ср. похожую отсылку: hā ršīm lʕel (Is. Syr. Coll. I. 15 // Bedjan. 1909. P. 130).
Читатель Исаака Сирина мог распознать в этом описании аллюзию на библейский рассказ о реке, выходившей из Эдемского сада и разделявшейся на четыре рукава (Быт. 2:10). Эти четыре рукава обозначены в Пешитте словом ręšę, букв. «главы» (в соответствии с древнееврейским rāˀšīm). Этот же термин использует и Исаак Сирин, говоря о четырёх «главах» сердечных трудов. Мы перевели его как «виды».
[18] В дальнейшем Исаак Сирин будет неоднократно возвращаться к описаниям практики hergā (буквальный перевод — «размышление», но речь идёт об опыте, превосходящем дискурсивное мышление), в ходе которой человек приходит к простой мысли (renyā), сосредоточенной в Боге. Наиболее подробный его текст на эту тему — девятый трактат Третьего собрания. Исходя из описаний, данных Исааком Сирином, мы позволили себе столь пространное добавление в квадратных скобках. Детальное описание практики hergā с учетом свидетельств разных восточносирийских мистиков было подготовлено для книги Иосиф Хаззайа. Книга глав о ведении // Калинин, Преображенский. 2025; оно впервые публикуется онлайн вместе с настоящим переводом как особое приложение «Hergā — делание разума».
[19] Речь идет о естественном созерцании.
[20] Речь идет о творении мира и Боговоплощении. Ср.: Исаак Сирин. Cобр. III. 5. 1–2.
[21] Понятия «сердечный труд» и «ясность» относятся в мистической концепции прп. Исаака Сирина ко второй ступени духовной жизни, которую он обозначает как «умное жительство» (dubbārā d-reʕyānā) или «душевное делание». Если на первой степени духовной жизни, которую прп. Исаак называет «степенью телесного жительства», человек удаляется от мiра и борется со страстями, то на второй степени он начинает пребывать в размышлении и непрестанной молитве (это делание прп. Исаак называет «сердечным трудом») и созерцать действие промысла Божия в мiре. Вершиной этого этапа является состояние «ясности», незамутненности, в котором человек обретает простое ви́дение творений — духовных и телесных (о трех степенях духовной жизни у восточносирийских мистиков см.: Бёлэ. 2021. С. 141–154). Параграфы 5–7 описывают второй этап духовной жизни: от уничтожения памяти о мiре сем до «ясности».
[22] meṯʕappap. Букв. «удваивается».
[23] ḥzūqyā reʕyānāyā.
[24] Вариант перевода: «его»
[25] meṯbaqqę … b-, букв. «исследует».
[26] b-sukkālā d-ʔīṯūṯā.
[27] hū lęh mpīs «он умоляет его» (со смысловым акцентом на «он»). Конструкция hū lęh может означать также «самого себя», а форма mpīs может означать также «удостоверяет, убеждает». Отталкиваясь от контекста (см. следующее примечание), мы приняли первый вариант прочтения.
Ср. похожий ход мысли: восклицание о величии дара, данного разумным существам, и затем переход к новому аспекту темы, вводимый оборотом «но и» (ʔellā w-), — в 15-м параграфе третьего трактата: «О, милосердие Божие и величие Его благости! Куда возвышает Он тварную природу! Но и о святости Божественной природы напоминает ей Тот, Кто по благодати сподобил ее сыновства у Себя».
Конструкцию ʔellā w- мы переводим здесь буквально и отлично от Кьялы.
[28] Ср.: «Не по какому-либо принуждению и не помимо воли своей: не без сего наследуют они ту будущую славу; но угодно было премудрости Его, чтобы по своей свободной воле избирали они благое и таким образом имели доступ к Нему» (Is. Syr. Coll. II. 10. 20 // CSCO. Vol. 554. P. 36). Исаак подчеркивает, что, хотя творения получат наследие будущего века по благодати (этой теме посвящен трактат 6 Третьего собрания), Богу было угодно устроить так, чтобы наследование будущей славы происходило по свободной воле человека. Поэтому нельзя говорить о спасении только по действию благодати или только по свободной воле человека; равно как нельзя сказать и о совместном действии благодати и свободной воли. Спасение совершается по благодати, но Бог хочет видеть человека субъектным.
Выше в параграфе 9 было сказано, что при опыте, описанном Исааком Сирином, ум не пребывает в своей воле. В этом опыте человеку открывается предвечная божественная любовь к творениям (этой любви специально посвящён пятый трактат Третьего собрания). Однако и собственное любовное отношение человека ко всему творению имеет ценность («высокий чин любви своей») — и опыт этой любви человек посильно сохраняет, возвращаясь из тех предельных состояний, о которых говорит Исаак Сирин.
Формы ܝܪܬܝܢ («наследуют») и ܡܬܝܪܬܝܢ («наследуются», «получают наследство») — эмендации издателя: в обеих рукописях, содержащих этот текст, приведены похожие, но сами по себе бессмысленные формы (см. аппарат издания и комментарии С. Кьялы к итальянскому переводу: Is. Syr. Coll. III. 1. 10 // CSCO. Vol. 637. P. 5; Is. Syr. Coll. III. 1. 10 // CSCO. Vol. 638. P. 8). Сама по себе игра слов, связанная с употреблением различных глагольных пород одного корня, характерна для Исаака; см. следующие два примера из Первого собрания: 1) «И тогда он поистине ведо́м, а не ведёт» (Is. Syr. Coll. I. 22 // Bedjan. 1909. P. 170); 2) «Ведь нет там того, кто учится, и того, кто учит» (Is. Syr. Coll. I. 27 // Bedjan. 1909. P. 201). Если эмендация С. Кьялы верна, то термины «наследуют» и «получают наследство» должны быть соотнесены с терминами «наследники» и «наследуют» у Евагрия Понтийского и у Афнимарана, восточносирийского мистика VII в., старшего современника Исаака Сирина: «Наследник Христа есть тот, кто сподобился стать созерцателем сущих» (Evagr. Gnost. syr. 4. 4 // Guillaumont. 1958. P. 136, версия S1); «Светоносные лучи, воссиявающие на наследников, превыше именования, и подобия, и имени. Властен над ними лишь один: тот, кто унаследовал Отцу» (Афнимаран. Главы о ведении. 7 // Калинин, Преображенский. 2020. С. 44–45).
Употребляя активную и пассивную формы одного и того же глагола, Исаак Сирин показывает, что состояние превыше воли (когда божественная сила направляет человека) не противопоставлено в описанном им предельном опыте любви человека ко всему творению. Эту любовь Исаак Сирин не раз сравнивает с опьянением, чтобы показать, что она не имеет своим источником волю человека, но не может не проявляться в его поступках.
Выше Исаак Сирин делает похожий ход, говоря, что ум (hawnā) сменяет (mšaḥlep̄, активная форма) обители и переносится (meṯyabbal, пассивная форма) из одной обители в другую.
Ср. также фразу layt … da-myattar ḥaḏ men ḥaḇręh «(в будущем веке) нет того, что (среди ангелов и святых людей) один лучше другого» (Иосиф Хаззайя. Книга вопросов и ответов; перевод по рукописи Diyarbakir 100. P. 89). Не исключено, что в оригинальном тексте Исаака Сирина была фраза lā-hwā hālęn da-myatrīn w-hālęn d-meṯyatrīn «поистине, нет тех, кто лучше, и тех, кто хуже».
[29] То различия между волевыми усилиями человека и дарами благодати, см. предыдущее примечание.
[30] meṯnapṣīn.
[31] Ср.: «жительство, которое подаётся по милости [Божией]» (Исаак Сирин. Собр. III. 6. 20); речь идёт о благодатном состоянии, недостижимом через дела.
[32] Cоюз «так что» мы используем там, где в оригинале сочетание w-neqtol.
[33] Букв. «по причине помощи и уз ума».
[34] Букв. «однако, помимо движения в молитве и песнопениях».
[35] Ср.: «Слово-Творец устроило тварное слово не в его веке [так], чтобы оно узнавалось посредством органа. А в своём веке оно будет являть свои силы в спокойном молчании и безмолвии» (Афнимаран. Главы о ведении. 3 // Калинин, Преображенский. 2020. С. 36–37).
[36] Ум.
[37] Т.е. с прекращением его существования по законам нынешнего века.
[38] Речь идет о будущем веке. Сирийское слово ʕālmā означает и «век», и «мiр», соответственно, в данном параграфе возможны оба варианта перевода.
[39] dubbārā d-reʕyānā.
[40] Вариант перевода: «ради которой».
[41] mḏabrānwāṯȩh.
[42] Букв. «всецело отшельническое пребывание».