Исаак Сирин.

Третье собрание преподобного Исаака Сирина

V^[1]

О творении и Боге

1. Хотя и было, когда не было творения, но никогда не было, чтобы Бог не имел бы Своей любви к нему^[2]. Потому что хотя и было, когда творение не существовало, но никогда не было, чтобы у Бога отсутствовало знание о нем^[3]. И если творение когда-то не обладало знанием (до того, как было сотворено), то у Бога всегда было знание о всех его частях^[4] и сущностях^[5]. Его же Он наделил существованием, когда Сам того захотел^[6].

2. Истинная любовь Бога к творению познается вот из чего: после того, как Он закончил созидать все части [творения], Он совокупил его одним единением — все чувственное и умственное^[7] единой связью, — и, соединив со Своей божественностью и вознеся превыше всех небес, посадил его на вечном престоле, сделав богом над всем^[8].

3. И опять же, естественно ли: [подняться на] ступень выше той, которую получило творение? Не убеждает ли тебя, о человек, что это истинный знак обильной любви Бога к творению?

4. Благодаря какому ходатайству творение получило это? И какую молитву оно принесло за себя? Могло ли такое прийти ему на ум?^[9] И какой образ жизни показало оно, чтобы стать богом? Почему мы блуждаем в наших помыслах о ничтожном и не приближаемся к великому богатству, которое мы получили, и не размышляем [о нем]? Ни ночью, ни днем мы не устремляем свой взор к нашему великолепию, но мы уже обожены! Скажи мне, возлюбленный, разве не дана нам полная свобода, чтобы выбрать ради всей природы то, что красиво и превосходно для нас? Но кто же из нас избрал для себя или ради природы все то, что Бог задумал о нас?

5. Существует ли иное место более высокое, чем то, на которое поднялось творение? Какое же место величественнее божественности? Но вот, творение стало богом.

6. Итак, мы не входим в рассмотрение частностей, из которых проистекало бы свидетельство крепчайшей любви Божией к твари, но устремляемся к конечному богатству, и к тому, что содержит множество проявлений Его любви в едином виде, позволяющем рассматривать [их] совместно^[10],

7. и где бы наш взгляд не рассеивался по [отдельным] вещам. Даже если ум входит [в рассмотрение] частных проявлений Его любви, то он простирается над всем удивительным разнообразием сотворенного Им для нас, и обнаруживается, что отовсюду, что бы мы не взяли, сияет знамение Его горячей любви^[11] к творению.

8. Но мы устремляемся к целостному познанию^[12], где наша мысль преодолевает обособленность различных вещей, и где наш ум, когда мы следуем к Нему, не блуждает во многом. Но собранный воедино, не рассеивающийся взор рождается восхищеньем, которое своим обильным убеждением испытывает мысли, [сообщая им] крепость разума.

9. В начале творения, когда Бог сотворил Адама, и он еще не мог отличать правое от левого^[13], то, как только был сотворен, он [уже] пожелал [обрести] божественность. Тому, что сатана посеял в нем со злым умыслом, [сказав:] «Станьте как боги»^[14], [Адам] поверил по своей неопытности^[15]. Бог же осуществил это на деле, и в конце дней по многой любви Того, Кто сотворил его, ему был дан венец^[16] божественности. Правильно сказали отцы, движимые Духом, — вещавшим через них силу Божию, — Который осуществил это и открыл им сие таинство:

10. «Единство Христа в божественности указывает нам на таинство единения всего во Христе»^[17]. Таинство же состоит в том, что все творение благодаря Одному^[18] таинственно приблизилось к Богу и распространилось во всем^[19]. Словно части тела с туловищем^[20], все объединено в Нем, Он же — словно голова^[21] всего^[22]. И для всего творения было установлено, что никогда никакая часть от целого не останется отделенной^[23]. Поистине, великий замысел^[24] Духа не [в том], чтобы передаться^[25] одним только частным существам, но, чтобы совершить нечто более превосходное: он явит [все] то, что здесь было раскрыто.

11. Слава тебе, Творец и Господь, Ты наполнил меня утешением и радостью в целостном созерцании Твоей любви. Ты вознес мою мысль от глубин земли и принял ее на престоле Твоей Сущности, чтобы водить в богатстве Твоей природы, восхищаться неизреченными таинствами Твоей любви и, удаляясь от множества частей творения, взойти к месту его Творца.

12. Меня опьяняет Его невидимый образ, меня восхищает Его слава, меня воспламеняют Его таинства, меня изумляет Его любовь. Он преподнес мне Свои таинства и явил мне Свое богатство. И когда мне кажется, что мой путь завершается, [все это] вновь охватывает^[26] меня, но только с еще большей силой, чем это было прежде^[27]. И когда мне кажется, что я погрузился в них, я начинаю вновь любоваться ими же, что стали передо мной великим морем, которое невозможно пересечь и которое сладко для созерцания. От повторения этого сменяются Его откровения, увеличиваются Его таинства и меняются в уме Его образы.

13. Если уже в том, что касается нас и нашей природы, Его таинства не ограничены, то кто [дерзнет] приступить к Его природе? Может ли быть еще и другая природа, более крепкая для прозрения, [чем та], что у ангелов, дабы не удалиться от их ведения? Если в том, что мы видим и воспринимаем^[28] — [только] стези Его домостроительства^[29], которые остаются недоступными для постижения уму, то каково же то, что невидимо?

14. О безмерная любовь Бога к Своему созданию! Мы глядим на это таинство через невыразимое прозрение, уразумевая, что Он присоединил творение к [Божественной] Сущности^[30] не потому, что нуждался в нем, но основал его, чтобы оно приблизилось к Нему и причастилось Его богатству. Он дал ему Свое, чтобы оно распознало вечную благость Его природы, и Он возложил на него честь и славу Своей божественности. Вместо невидимого Бога видимое творение было названо богом^[31], и вместо несотворенного и вневременного Он увенчал^[32] наименованием Троицы сотворенное и имеющее начало. То честное имя, для почтения святости которого даже уста ангелов не [достаточно] чисты, было положено на Его создание.

15. Это есть уничижение, о котором говорится в Священном Писании: «Он уничижил Себя Самого»^[33], — о чем блаженный [апостол] Павел сказал в неизреченном восхищении^[34]. Его толкование есть прозрение истории^[35] божественной любви, ибо Бог возлюбил все творение, чтобы оно называлось богом и имя Его величия стало именем [творения].

16. Велико это таинство!^[36] Я не знаю, как я задумал плавать в этом великом море, и кто дал мне эти крепкие руки, которые сладостно плывут в неосязаемой бездне и не утруждаются. Но чем больше мы видим распростертое море, край которого не показывается, тем больше облекаемся в сладость, и вместо усталости — радость вырывается из сердца. Я не ведаю, каким образом я стал достоин сей благодати, дабы толковать божественную любовь, которая не изрекаема тварным языком. [И даже] существа ангельские слабы, чтобы подняться до высоты ее созерцания и чтобы вместить в своих мыслях все богатство столь великой Его любви.

17. Мы предаемся этому не для того, чтобы исследовать такую высоту, но чтобы наслаждаться ею. [Через] небольшое вкушение воспримем историю Его попечения^[37]. Поэтому остановимся и пребудем в молчании после того, как нам было явлено то, предел чего неисследим — любовь Божья к Своему творению^[38]. И пока не настало то время, когда мы обретем осуществление прообраза Его таинства^[39] в ином мире^[40], который уготован для откровения любви, остановим наше слово здесь, крепко держась сего утешения, являющегося зеркалом [грядущего утешения], и [держась] смутного образа нашего ведения о любви^[41] и нашей веры до дня великого и славного откровения, когда мы незримо увидим наше богатство с нами и у нас^[42].

18. Кто способен вместить восхищение и радость от того, что уготовано нам без требования^[43], но по Его вечной любви и безмерной милости? «Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас»^[44]. Ему слава во веки веков. Аминь. Аминь.

---